различных
приемов, которые все более и более усложнялись со временем.
— Тайные знания о земле, — продолжал он. — относились ко всему, что
стоит на земле. Были особые наборы движений, слов, мазей и ядов, которые
применялись к людям, животным, насекомым, деревьям, маленьким растениям,
камням, почве.
Эти ритуалы превратили древних видящих в устрашающие существа, их
тайные знания о земле использовались либо для заботы, либо для разрушения
всего, что стоит на земле.
Двойником земли было то, что они знали, как темные области. Эти
ритуалы были еще более опасными: они имели дело с существами без
органической жизни — с живыми существами, присутствующими на земле и
населяющими ее совместно со всеми органическими существами.
Несомненно, что одной из наиболее ценных находок древних видящих,
особенно для них самих, было открытие, что органическая жизнь — это не
единственная форма жизни, присутствующая на земле.
Я не совсем понял то, что он сказал, и мне пришлось подождать
дальнейших объяснений.
— Органические существа — это не единственные существа, имеющие
жизнь, — сказал он и опять помедлил, как бы давая мне время на обдумывание
его утверждения.
Я пустился в долгую аргументацию относительно определений жизни и
того, что значит быть живым. Я говорил о размножении, обмене веществ и
росте — о тех процессах, которые отличают живые организмы от
неодушевленных предметов.
— Все это относится к органике, — сказал он. — но это только одна
возможность. Ты должен выводить все, что хочешь сказать, только из одной
категории.
— Но как же еще может быть, дон Хуан? — спросил я.
— Для видящих быть живым — значит сознавать, — ответил он. — для
обычного человека сознавать — значит быть каким-то организмом. В этом
вопросе видящие отличаются: для них сознавать означает, что эманации,
вызывающие сознание, заключены во вместилище.
Органические живые существа имеют кокон, заключающий эманации, но
есть и другие существа, чьи вместилища для видящего не имеют формы кокона.
И все же они имеют в себе эманации сознания и характеристики жизни,
отличные от воспроизведения и обмена веществ.
— Какие же это, дон Хуан?
— Такие, как эмоциональная зависимость, печаль, радость, гнев, и так
далее, и тому подобное. Да, я забыл лучшее из всего — любовь! Род любви, о
котором человек не может даже и помыслить!
— Ты это серьезно, дон Хуан? — спросил я горячо.
— Совершенно серьезно, — ответил он с каменным выражением лица, а
затем разразился смехом. — если мы возьмем за основу то, что видят
видящие, то жизнь, в самом деле, нечто необычайное.
— Если те существа живые, почему же они не дадут о себе знать? —
спросил я.
— Они все время это делают, и не только видящим, но и обычным людям.
Но дело в том, что вся наличная энергия поглощена внешним вниманием.
Перечисления, которыми занимаются люди, не только всю ее забирают, но и
огрубляют оболочку кокона до того, что делают ее негибкой. При таких
обстоятельствах нет возможного взаимодействия.
Он напомнил мне о тех бесчисленных случаях в процессе моего обучения
с ним, когда я был сам свидетелем неорганических существ. Я возразил, что
«объяснил» почти все эти случаи. Я даже сформулировал гипотезу, что это
учение с помощью галлюциногенных растений пытается выудить у ученика
согласие на первобытную интерпретацию мира. Я сказал ему, что формально я
не назвал это «первобытной интерпретацией мира», а применил
антропологическое выражение «взгляд на мир, свойственный обществу
охотников и собирателей».
Дон Хуан смеялся почти до изнеможения.
— Я даже не могу сказать, в каком состоянии ты лучше — в своем
нормальном или в состоянии повышенного сознания, — сказал он. — в своем
обычном состоянии ты лишен подозрительности, однако утомительно
рассудочен. Я думаю, что ты мне нравишься больше, когда находишься
поглубже в левой части, несмотря на то, что ты ужасно пугаешься всего, как
вчера.
И, прежде чем я успел сказать что-нибудь, он заявил, что был зрителем
того, что древние видящие делали по сравнению с новыми видящими, и в
качестве контраргумента хочет выступить с этим, чтобы дать мне более ясное
понятие о странностях, против которых я восстаю. Затем он продолжил
объяснение ритуалов древних видящих.
Он сказал, что следующая из великих находок относилась к другой
категории тайных знаний: огню и воде. Они открыли, что пламя имеет очень
странные особенности: оно может переносить человека телесно, так же как и
вода.
Дон Хуан назвал это блестящим открытием. Я отметил, что есть основные
законы физики,