я никогда не видел в жизни — черный агар-агар.
Я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала
полный мир с другими великими диапазонами эманаций — черный мир.
Мне хотелось впитать каждое слово, какое я слышал. Чтобы сделать это,
мне пришлось расщепить свое сосредоточение. Голос прекратился. Мои глаза
опять сфокусировались: я стоял с доном Хуаном всего в нескольких кварталах
от площади.
Я мгновенно почувствовал, что у меня нет времени для отдыха — было бы
бесполезно потакать себе в том, что я слишком поражен. Я собрал все свое
мужество и спросил дона Хуана: сделал ли я то, чего он ожидал.
— Ты точно сделал то, что от тебя требовалось, — ответил он
утвердительно. — давай выйдем к площади и обойдем ее еще раз, последний
раз в этом мире.
Я отказывался думать о том, что дон Хуан покидает этот мир, поэтому я
спросил его о черном мире. У меня было смутное воспоминание, что я видел
его раньше. Он сказал:
— Собрать его — это самое простое. Из всего, что ты пережил, только
черный мир достоин внимания. Он представляет собой действительную
настройку другого великого диапазона, какую ты когда-либо делал. Все
остальное было боковым сдвигом в человеческой полосе по-прежнему в
пределах все того же великого диапазона: стена тумана, равнина желтоватых
дюн, мир светоносных явлений — все это боковые настройки, которые
осуществляются нашей точкой сборки при приближении к критической позиции.
Пока мы шли обратно к площади, он объяснил, что одним из странных
свойств черного мира является то, что в нем за восприятие времени
ответственны не такие же эманации, как у нас: они отличны и результат их
действия другой! Видящие, путешествующие в черный мир, чувствуют, что они
находятся там целую вечность, а в нашем мире этому соответствует
мгновение. (см. Даниила Андреева «Роза мира» о слоях с другим течением
времени. /Прим. И. Г. /). — Черный мир — это ужасный мир, — сказал он
убежденно. — потому что он старит тело.
Я попросил его разъяснить это утверждение. Он замедлил шаг и взглянул
на меня. Он напомнил мне, что Хенаро своим прямым методом однажды уже
старался обратить на это мое внимание, когда сказал, что мы топтались в
аду целую вечность, хотя в этом мире, который мы знаем, на прошло и
минуты.
Дон Хуан сказал, что в молодости был одержим черным миром. И он
поинтересовался у своего благодетеля, что с ним случится, если он войдет в
него и останется там некоторое время, ну а поскольку его благодетель не
был склонен к объяснениям, он просто погрузил дона Хуана в черный мир,
чтобы он сам это обнаружил.
— Власть нагваля Хулиана была такой необычайной, — продолжал дон
Хуан. — что мне потребовалось несколько дней, чтобы вернуться назад из
того черного мира.
— Ты имеешь в виду, что тебе потребовалось несколько дней, чтобы
вернуть свою точку сборки в ее нормальное положение? — спросил я.
— Да, именно это я имею в виду, — ответил он.
Он объяснил, что за несколько дней, пока он блуждал в черном мире, он
постарел по крайней мере, на десять лет, если не больше: эманации внутри
его кокона чувствовали годы борьбы и одиночества.
С Сильвио Мануэлем был прямо противоположный случай. Нагваль Хулиан
погрузил его тоже в неведомое, однако Сильвио Мануэль собрал другой мир с
другим набором полос и с не нашими эманациями времени, а с такими, которые
оказывают на видящих противоположное действие: он отсутствовал семь лет, а
чувствовал это так, как если бы прошло только мгновение.
— Собрать другие миры это не только вопрос практики, но и вопрос
намерения, — продолжал он. — и это не просто впрыгивание и выпрыгивание из
этих миров, как на резиновой ленте. Понимаешь, видящий должен быть смелым:
если ты разбил барьер восприятия, ты вовсе не обязан вернуться в то же
самое место этого мира. Понимаешь, о чем я говорю?
Во мне медленно начало проясняться то, о чем он говорит. У меня было
почти непреодолимое желание рассмеяться над столь абсурдной мыслью, но до
того, как она выкристаллизовалась во мне, дон Хуан заговорил со мной и
прервал то, что я уже готов был вспомнить.
Он сказал, что для воинов опасность сборки других миров состоит в
том, что они столь же захватывающи, как и этот наш мир. Сила настройки
такова, что если точка сборки порвала свою связь с нормальной позицией,
она начинает фиксироваться в других положениях, другими настройками. И
воины рискуют заблудиться в немыслимом одиночестве.
Когда я слушал его, инквизиторская рассудочная часть меня напомнила
мне, что в черном мире я видел и его, как светящийся