– Помню одну историю, что слышала в деревне амазонок. Наибольшим позором у вас считалось, если противник отбирал оружие амазонки. Он словно лишал ее чести, – произнесла я негромко и спокойно. Она смотрела на меня, чувство унижения заполнило ее глаза.
Один глаз начинал сильно отекать. Ее губы и подбородок затряслись. По вискам ручьем побежали слезы. Все ее тело сотрясали сильные рыдания. Возможно, она впервые плачет, за всю свою жизнь. На людях, так точно… Мне было жалко ее, с одной стороны. Но…
Я бросила ее оружие к противоположной стене. Она удивленно проследила за моим движением. Я подошла, схватила ее за предплечье с двух сторон, резко дернула вверх. Она не могла ровно стоять, ее штормило в разные стороны. На полу, где она ударилась головой, красовалось кровавое пятно.
– А теперь, когда ты готова меня слушать, внимай каждое мое слово, дорогая подруга. Я скажу это лишь один раз, – крепко держа ее за руки, очень тихо я начала говорить самое главное. Наши лица были в двадцати сантиметрах друг от друга.
– У меня есть тайна, которую все это время я никогда не произносила вслух. Но, думаю, ты имеешь право знать. Дело в том, что после того, как ты хладнокровно и жестоко искромсала моего верного друга на моих глазах, я все же сдержала свой порыв убить к чертям всех в той деревне. Я усыпила их. И мужчин, и женщин. Но разыграла такой спектакль, чтобы все вокруг думали иначе. Даже ты. И, поверь, я не шучу сейчас. Тел не было. Неужели от огня даже кости не остались? Совсем ничего?! Но вопрос в том, что такого ты можешь мне предложить, чтоб вернуть свою семью? – шептала я.
Услышав мои последние слова, на ее лице отразился шок, удивление, недоверие. Я рассматривала все эти перемены ее, сейчас такой красноречивой, мимики и молчала, давая ей время осознать мое признание. Сомнения, ужас от всего, что она натворила, болезненная надежда, что все еще можно изменить.
Я отпустила ее, она согнулась, упала на колени, закрыла лицо руками. И в зале раздался дикий рев раненого животного.
***