просто выбивало из седла, но
они поднимались и вновь лезли на укрепления в пешем строю. Ситуация
изменилась, когда поставленный на прикол «Ястреб» раздул топки, поднялся
со скалы и завис прямо над атакующими. Вплотную паромет прошивал
стальные панцири, как град — газетную бумагу. Баллист с конницей не
прислали, поэтому дирижаблям ничто не угрожало.
На следующий день враги подтягивались к Вратам, но овладеть проходом
не спешили. Шевелившаяся в нескольких сотнях метров от наших укреплений
темная масса вражьего воинства нервировала людей. Еще бы — нас было
только пятьдесят человек, из них семь — офицеры: капитаны дирижаблей,
стрелки — парометчики и дьякон-глашатай. Противостоять таким количеством
нескольким тысячам воинов возможно, но крайне некомфортно
психологически.
С донесением о сложившейся ситуации мы отправили к своим второй
грузовой дирижабль — «Голубь». Таким образом, у нас осталось два боевых
аэростата и курьерский дирижабль. «Голубь» должен был вернуться с
боеприпасами и топливом.
Пора было начинать переговоры с Лузгашем. Мы согласовали действия еще
в Бештауне. Планировалось захватить Врата, загнать вражескую армию в
Баксанское ущелье и поставить ультиматум: беспрепятственный проход через
Врата в обмен на свободу всех пленных. Неплохо было бы также добиться
сдачи оружия всеми вражескими частями, но вряд ли Лузгаш пойдет на это.
Все-таки десять тысяч пленных — серьезный аргумент.
Оставив держать оборону Врат капитана Терентьева (он был капитаном
«Ястреба», но возглавлял группировку и находился в должности
полковника), я поднялся в «Ласточку». Мы пошли против ветра высоко над
ущельем. Продвижение было медленным, капитан «Ласточки» отец Василий с
тоской наблюдал, как уменьшаются запасы угля, прикидывая, как далеко мы
сможем продвинуться и удастся ли нам вернуться. Дьякон Фалалей пил сырые
яйца, готовясь общаться с вражьим воинством.
Ставка Лузгаша располагалась километрах в трех от Врат. Я узнал
красный шатер, к которому как-то подбирался неподалеку от Бештауна,
зеленую палатку офицеров и гвардию на верблюдах, караулившую
главнокомандующего.
— Зови, — сказал я Фалалею.
Тот неспешно поднялся со скамьи, прокашлялся, тихо пропел несколько
слов и посмотрел на нас:
— Уши слегка прикройте…
Я не боялся оглохнуть, но уши ладонями прикрыл,
— Вызываю на переговоры Лузгаша, именуемого правителем Луштамга! —
проревел Фалалей громовым басом. Плохо