в ближайшее время, — извиняющимся тоном проговорил
отец Митрофан. — Большая потребность в железе…
— Мы пока не разрабатываем железные руды, — огорченно ответил Шмигги.
Он, видимо, представил, какие выгодные контракты мог бы заключить с
соседями. — Мы больше по драгоценным камням…
— Камни у нас не в почете, — погрустнел отец Митрофан. — Живем в
скромности, проповедуем аскетизм. А руда нужна.
Больше о делах не говорили. Священник рассказывал о местах, мимо
которых мы проезжали, подливал вино и подкладывал закуску, которой было
предостаточно.
После обеда все разошлись отдыхать. Паровоз свистел, пыхтел и стучал.
На меня эти звуки действовали умиротворяюще.
Когда мы миновали Джубгу, открылось море. Я не мог оторваться от
окна. Море было таким же синим, как всегда. Наверное, все в мире
изменится, а море останется прежним…
Шмигги недовольно покосился на огромное водное пространство и
отвернулся в сторону милых гномьему сердцу гор.
***
На закате мы прибыли в Сочи. Весточка отца Митрофана достигла резиденции митрополита в этом городе. На вокзале нас встречала роскошная карета, принадлежавшая самому митрополиту, и двадцать всадников охраны из его личной гвардии. Вооружены они были пиками, саблями и уже знакомыми нам духовыми ружьями.
Погрузились в карету с кожаными креслами и обитым роскошной материей
салоном и покатили куда-то за город. Я предполагал, что владыка здешнего
края живет на загородной даче, и оказался прав.
Резиденция располагалась в двухэтажном доме. Здание было большим, но
не слишком. Почетного караула для встречи высокой гостьи не выставили. У
ворот нас встречал только один священник — как шепнула мне Валия, второй
секретарь Зосима, хорошо ей знакомый. Именно Зосима в основном вел дела
с Бештаунским княжеством и ездил за горы как полномочный представитель
митрополита. Отец Филарет, мой знакомый по Бештауну, убитый столь
странно, всех полномочий не имел. Он был рядовым, а не чрезвычайным
послом.
— К отцу Кондрату пойдешь со мной, — предупредила Валия. — Я буду
настаивать. А ты не отказывайся.
— И не собираюсь, — усмехнулся я.
Между тем отец Зосима, как истинный дипломат, сердечно поздоровался и
обнялся со всеми — в том числе и с гномом, и с отцом Митрофаном, с
которым виделся, как я полагаю, менее суток назад, — и предложил пройти
в дом. Там он показал отведенные гостям комнаты — каждому свою — и хотел
было увести Валию, но та твердо заявила:
— Если к батюшке Кондрату, то и господина