глухом месте. Убегаете от кого, а?
— Теперь рассказывай, — потребовал я.
— Не понял! — возмутился гном. — Ты не ответил на мой вопрос!
— Я и не обещал тебе ответить. Ты просил разрешения задать один
вопрос. И ты задал его. Будь доволен и рассказывай о себе.
Шмигги, узнав образчик казуистики своих сородичей, задумался:
— С чего же начать?
— С начала, — предложил я.
— Мясо подгорит, — сообщил гном.
— Не отвлекайся.
— Я родился в пещере Дрифт, что под горным хребтом Осе, — начал гном
напевно, насколько позволял его хриплый голосок. — Мои сородичи
специализировались по добыче драгоценных камней. Иногда мы находили
золото — слитки с кулак величиной, — но золото не было нашим главным
источником дохода. Мы кормились продажей алмазов, изумрудов, рубинов,
сапфиров и бирюзы. В главной сокровищнице вождя клана этих камней было,
словно гальки на морском берегу.
Вспоминая о сокровищах своего рода, Шмигги потер широкие мозолистые
ладони.
— Меня тогда только-только приставили к делу — к большой изумрудной
жиле. Я даже не был проходчиком — просто подмастерьем у своего старшего
брата Шмеши, который старше меня на сто лет. Но случилось так, что
однажды, я к тому времени работал уже лет десять, братец доверил мне
кирку — сам он присел пообедать. Большая честь, большая
ответственность… И что же случилось? Не успел брат прожевать кусок
хлеба, как я расколол своей киркой — точнее, его киркой — великолепный
изумруд величиной с куриное яйцо! На три куска! Сердце самоцветной жилы!
Надо же было этому нелепому удару прийтись так точно и так не к месту!
Вы пробовали когда-то расколоть изумруд?
— Не доводилось, — спокойно заметил я. — Особенно такой, с куриное
яйцо.
— Да, да, с яйцо! А видели бы вы его отлив! Прозрачный яблоневый
лист, сквозь который глядишь на солнце в жаркий полдень…
Валия грустно посмотрела на гнома:
— И за это тебя выгнали из клана? Сделали изгнанником?
Шмигги сурово посмотрел на девушку:
— Нет, княжна Валия, гномы — не такой меркантильный и злобный народ.
Вот и Лунин может подтвердить — он, кажется, немного знаком с нашими
обычаями. Камнем больше, камнем меньше… Поработал бы я лет двести,
возместил бы племени его стоимость. Эка невидаль. Тут дело в другом.
Крупнее камня в самоцветной жиле так и не нашли! Стало быть, я
действительно разбил сердце изумрудной жилы. И уже не мог оставаться
таким, как прежде. Это был великий знак — знак того, что мне предстоит
прославиться, так как часть