движениям, большинство местных были под наркотиком. Я заметил
и немало пьяных. Люди Лузгаша бесцеремонно сгоняли их на край площади,
где разливали какое-то черное пойло. Похоже было, что от него проходили
некоторые признаки опьянения. Движения становились слаженнее, но мозг,
судя по всему, затуманивался полностью. Злобно воя и что-то крича,
одурманенные бештаунцы лезли на стены посольства своих главных
союзников.
О том, чтобы пробраться в посольство незаметно, не могло быть и речи.
Прорваться с боем — тем более. Да и кто изнутри пустил бы нас в
посольство, доберись мы до ворот? Защитники благоразумно спрятались за
стенами. Впрочем, благоразумно ли? Похоже, ворота сейчас вышибут и толпа
ворвется внутрь. Не проще ли было бы оборонять стены? Или все уже ушли и
посольство стоит пустым?
Мои размышления прервал направившийся к нам низенький человечек в
волчьей шапке. Мы стояли в тени дома, и до сих пор нами никто не
интересовался. Трезвый человек Лузгаша, видимо, решил, что столько
стоящих без дела оборванцев портят картину. Нужно привлечь их к делу…
На всякий случай я положил Адольмину на каменную мостовую. Жаль, но
что поделать?
Чужак смерил меня оценивающим взглядом, мельком посмотрел на женщин и
раненых.
— Что, нашел себе девку, приятель? — неприятным гортанным голосом
спросил он. — Стережешь ее?
— Перепилась, дрянь, — в тон ему ответил я. И добавил несколько
ругательств.
— Так брось ее! Пойдем зададим вероломным попам! Набьем золотом
карманы!
— Не брошу. Охотников на нее здесь найдется немало.
— Девица в теле, — довольно осклабился низкорослый. — Так поручи ее
своим друзьям. Кого вы еще тащите? Пьяного китаезу? Зачем столько
почестей?
— Его ранили во дворце, — холодно ответила Валия.
Голос княжны был слишком чистым, слишком трезвым. Он никак не
подходил девушке, которая могла оказаться в таком месте в такое время.
— Моя сестра, — пояснил я. — Хочет посмотреть, как поджарят монахов.
Я думаю, для этого она слишком молода. А китаец — наш бывший хозяин.
— Так пришибите его, чтобы не мешал вам жить, — предложил бандит.
— Он нам еще сгодится, — заметила Валия.
— Пойдем, красотка! — проорал чужак. — Я сам покажу тебе все.
Сделав мечом недвусмысленное движение, я заявил:
— Прочь отсюда, и не пялься на мою сестру. Мы сами разберемся, когда
и что нам делать.
Пресмыкаться перед такой сволочью было неразумно даже в тактическом
плане. Подонки понимают только грубую силу, которую я и намеревался
продемонстрировать.