ясно, что цена завышена по крайней мере раз в
десять.
— Два динара, — предложил я.
Купец закудахтал и загородил браслет руками, будто я собирался
забрать его силой.
— Серебряных, — добавил я, совершенно его этим убив.
— Да здесь одного только серебра на тридцать динаров! — завопил
Мансур, забыв приличия. — А дивная работа китайских ювелиров? А
индийские сапфиры? Ему просто нет цены! Нет цены!!! Только из уважения к
вам, сэр Лунин, отдам за сорок полновесных золотых динаров.
— Китайцы плохо делают украшения, — нахмурился я, размышляя, откуда
он может меня знать. — Как бы серебро не треснуло, или из него не
вывалились замечательные индийские сапфиры, которые на деле напоминают
мне дымчатый кварц.
— Сапфиры! — вскричал Мансур. — Может быть, не самой чистой воды, но
из индийских копей! Клянусь своими детьми! Тридцать динаров!
— Хорошо, думаю, динаров пять твой браслет стоит, — смилостивился я.
Действительно, серебра было много, а камни выглядели не так уж плохо. —
Да и тебе нужно жить. Семь динаров.
— Двадцать пять — последняя цена.
— До свидания. У Ахмета, я слышал, привезли новый товар.
Конечно, ничего о привозе я не слышал. Просто приметил вывеску лавки
Ахмета чуть дальше по улице.
— Смилуйся! — взвыл купец. — Возьми за двадцать!
Время поджимало. Я был уверен, что конечная цена — не больше десяти
золотых динаров. Возможно даже, что купец отдал бы браслет и за пять. Но
нужно было спешить и ускорить торг.
— У меня не динары и не юани. Золотые лиры, — назвал я первую
попавшуюся валюту, которая мне пришла в голову.
Сказать, что монеты вообще неизвестно чьи, — сразу понизить их цену.
Я показал Мансуру одну монетку с кораблем.
— Думаю, за динар она пойдет. Из уважения к вам, сэр Лунин, —
осклабился хозяин, сразу определив вес монеты и пробу золота.
— Думаю, она пойдет за два, — веско заметил я. Мансур несколько раз
подкинул монету на ладони.
— По золоту — один и восемь. Но ее ведь нужно менять! Возьму за один
и семь.
— А я возьму твой браслет за десять динаров.
— За десять этих монет.
— Слишком много. Восемь.
— Идет. — Мансур чуть не плакал.
Я отсчитал монеты и сразу понял, что заплатил по крайней мере вдвое
дороже. Но браслет был нужен мне как можно скорее.
Мансур спокойно поинтересовался: подарок это или взятка? Взятки здесь
давали гораздо чаще, чем делали подарки, и этикет обязывал упаковывать
вещи, предназначенные для взятки, не так, как подарки. Узнав, что это
подарок, лавочник завязал браслет в изящный