струя свежего воздуха. Преодолев очередной
завал, Кравчук вылез в большой зал, освещенный двумя огромными фонарями под
самым потолком на высоте метров пятьдесят. Зал был пуст, но в него выходило
около десятка коридоров. Кравчук сразу почуял, что в зале часто кто-то
бывает. Именно почуял — пахло здесь живыми существами.
Владимир Петрович стоял в центре зала, прикидывая, в какой туннель
сподручнее юркнуть, когда из широкого коридора по правую руку раздался
громовой топот. Несколько мгновений спустя оттуда выскочили два краснорожих
субъекта. Высотой они были метра по три, уши — высокие, острые, на ногах и
на руках — длинные когти, торсы и конечности покрыты шерстью. Морды —
наподобие свиных рыл, с выступающими клыками. В руках то ли ведра, то ли
кадушки с ручками — величиной с крупную бочку.
Чудовища — иначе их Кравчук окрестить не мог — сразу его заметили. И
радостно заржали. А человека охватила оторопь. Слишком мощными выглядели эти
твари. Слишком большими. Слишком быстрыми.
Тем не менее после некоторого замешательства Кравчук поднял ружье.
Разрывная пуля, убивающая крысу, должна была остановить и этих монстров. Но
выстрелить человек не успел. Великан, который был ближе, с немыслимой
быстротой метнул свою кадушку, которая накрыла человека.
Кравчук выронил ружье, радуясь, что не успел нажать спусковой крючок. В
великанском ведре от взрыва пули его бы просто разорвало на куски. Впрочем,
может быть, попасть живым в лапы к этим тварям еще хуже?
А монстр с ревом подбежал, встряхнул бочку, отчего Кравчук несколько раз
сильно стукнулся о стенки и отключился.
Когда человек пришел в себя, он обнаружил, что висит вниз головой и его
сильно качает. Как оказалось, один из великанов тащил его на плече, ухватив
за ногу. Когти больно впились в икру. Монстры спешили куда-то вверх по
коридору и довольно порыкивали.
— Спасибо тебе, шарик, — горестно вздохнул Кравчук, начиная подозревать,
что Пых-Пух — не что иное, как наркотическая галлюцинация, которая, конечно
же, никакого разумного совета дать не могла.
***
Машина тихо загудела, щелкнула, и Патрикеев с гордым видом открыл дверцу
приемной камеры.
— Готово! — объявил он.
Заранее уложенные в камеру двадцать кирпичиков свинца отпивали
благородным желтым цветом. По виду они и в самом деле стали золотыми.
Все присутствующие, включая ученых и обслуживающий персонал, застыли в
прострации. Ученые — оттого, что получилось. Если бы им удалось превратить
не