реплики.
— Сгинь отсюда, гаденыш, — сделав страшные глаза, приказал Белоусов.
— Кому это вы? — удивился капитан. Но решил, что в темноте не заметил
какого-то рабочего, и не придал словам Белоусова большого значения.
— У, ментяры поганые, — продолжал ныть подросток. — Чуть в
приемнике-распределителе не сгноили твоего родного племянника, Белоусов, а
ты им спускаешь. Из ружья пальни в этого капитана — ему мало не покажется!
Или просто ему врежь, от души! Он же мент, а ты с ним любезничаешь! Видели
бы тебя братаны!
Капитан по-прежнему наглого подростка не замечал. И только тут Белоусов
сообразил, что или капитана загипнотизировали, или попросту «отвели ему
глаза». Может быть, конечно, галлюцинации были и у Олега Семеновича, но
слишком уж реальным был сморкающийся то и дело подросток.
Белоусов повел капитана в кабинет, выпить коньяка. Гаденыш-тинэйджер все
время шел рядом и что-то злобно бормотал.
«А ведь эта дрянь точно так же и от меня может спрятаться в любой момент,
— ужаснулся Белоусов. Ему стало очень неприятно. — Я думаю, что один, а
малолетка подглядывает. Да, может быть, и не он один! Может, меня все время
кто-то пасет!»
В кабинете тинейджер совсем распоясался. Сначала пил коньяк из горлышка,
причем выпил полбутылки, потом быстро налил полстакана и вылил быстро
захмелевшему капитану на голову, отчего тот удивленно крякнул и вытер редкие
волосы носовым платком.
— Жарко тут у вас, — пробормотал он. — Вспотел весь…
— Жарко ему, ментяре, — продолжал гнусить подросток. — Вот и освежился!
Проваливай! Нам с Ио поговорить надо.
Будто услышав требование мальчишки, капитан откланялся, обещал не
заносить происшествие в сводки и покинул кабинет.
— Теперь слушай, Семеныч! — строго сказал тинейджер, резко сменив
дурашливый тон на строгий. — Никого к Машине близко не подводи. Даже таких
придурков, как этот капитан. Иначе вылетишь с работы. С нападением ты
справился неплохо благодаря нам. Так что не расслабляйся. За работу
вознаграждение получишь. Сто тысяч. Немного, но детишкам на молочишко
хватит…
— Нет у меня детишек, — с ненавистью ответил Олег Семенович. — Только
сестрин сынок. Такой же гаденыш, как и ты.
— Ну и дурак же ты, Семеныч, — без всякой злобы сказал подросток. — Так
ничего и не понял. Полное отсутствие чувства юмора. Может, и правда Кравчука
на твое место вернуть? Или Гвоздя поставить? Ах, Гвоздя не получится — он же
покойник… Но, вообще-то, дело поправимое… А с тобой даже работать
неинтересно!
***