Я вхожу в квартиру с задернутыми шторами. Генри улыбчивый и веселый, как обычно. Это человек, который всегда счастлив, даже когда жизнь его дразнит. Он выглядит хорошо и подает мне знак войти в гостиную, которая служит местом проведения сеансов. Простая комната, маленький столик, сдвинутый в угол стены, запах сигарет. Я сразу чувствую, что он тоже боится этого момента. Он сообщает, что уже давно не проводил сеансов. Семейные обязанности, неприятный бронхит… Это будет его первый сеанс за последние несколько недель. Ой! Не ржавеет ли медиум, пока не практикует?
Уже темно, но он опускает жалюзи, погружая комнату в полумрак. Генри любит работать в темноте. Пока я не даю никаких сведений или фотографий, чтобы посмотреть, кто появится спонтанно. Кто из умерших вокруг меня захочет высказаться?
Генри садится за свой маленький столик, заваленный различными бумагами, моленными образами, включая позолоченную иконку с изображением Падре Пио, со стоящей на нем пепельницей, и прячет лицо в ладонях, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Я сижу напротив, сосредоточенный и в ожидании. Минуты проходят в тишине, прерываемой лишь несколькими приступами кашля. Бронхит и сигареты несовместимы. Мне интересно, как он может сосредоточиться, так кашляя. А потом все постепенно начинается.
– Ты часто зажигаешь свечи? – спрашивает он меня.
Любопытно, что он задает такой вопрос, потому что именно в это утро, перед тем как прийти на нашу встречу, я зажег одну, чего никогда не делал. Глядя на пламя свечи, я разговаривал с папой. А вот для моей жены Наташи мысленно молиться о своих близких перед зажженной свечой – почти ежедневный жест.
– Я – нет, но Наташа часто делает это.
– Есть духовная благодарность за регулярно зажигаемые свечи по нескольким умершим для тебя и Наташи.
– На самом деле я сделал это сегодня утром, прежде чем прийти…
– Есть благодарность за этот свет… я увидел это некоторое время тому назад, еще до того, как мы начали.
После преамбулы снова воцаряется молчание. Генри сосредоточивается, закрыв лицо руками.