на пищу, тепло, ночлег. А окончательно свои новые чувства
Кейс осознал только после разговора с голоконструктом Лонни Зона.
Ощущение было непривычным. И потому он не мог оценить,
насколько оно сильно.
— Оцепенение, — пробормотал он.
Долгое время, много лет, он пребывал в оцепенении. Все
нинсейские ночи, ночи с Линдой, оцепеневший, бесчувственный, в
кровати и в ледяном узле сделок по наркотикам. Но теперь в нем было
пламя, и оно согрело его, и заработал чип агрессивности. _Плоть_,
твердило что-то внутри него. _Это голос плоти, не обращай на него
внимания_.
— Эй, налетчик…
Кейс открыл глаза. Рядом с ним стояла Кэт в темной одежде, ее
волосы все еще оставались зализанными ветром после безумной гонки по
ночным улицам.
— Я думал, ты пошла домой, — сказал Кейс и хлебнул пива,
скрывая смущение.
— Я попросила Брюса ссадить меня у магазинчика. И купила вот
это.
Кэт прижала руку к бедру и опустила ее вниз, так чтобы задрался
рукав. На ее запястье Кейс увидел голубой кожный диск.
— Нравится?
— Конечно.
Кейс машинально стрельнул глазами по сторонам, проверяя реакцию
окружающих, и снова посмотрел на девушку.
— И что теперь ты собираешься делать?
— Тебе понравился бета, который ты купил у нас, Люпус?
Она уже придвинулась к нему вплотную, излучая своим телом тепло
и желание, расширившиеся зрачки в щелях ее глаз поглотили почти всю
радужную оболочку, жилы на ее шее были натянуты как струны. Она
дрожала — видимо, от только что принятой дозы.
— Тебе это пришлось по кайфу, Люпус?
— Ага. Но отходняк — сущий дьявол.
— Значит, тебе нужен еще разочек.
— Для того, чтобы?..
— У меня есть ключи. На холме сразу за 'Раем' есть одно славное
гнездышко. Хозяева отправились по делам на дно колодца, и если ты
пойдешь со мной туда…
— Если я пойду с тобой туда?..
Она взяла его руку и зажала ее между своими горячими и сухими
ладонями.
— Ты ведь _як_, верно, Люпус? Боевик, работаешь на якудза?
— Разбираешься в людях.
Кейс высвободил свою руку и полез за сигаретами.
— Тогда почему у тебя все пальцы на месте? Я думала, ты должен
отрубать себе по пальцу каждый раз, когда облажаешься.
— А я еще ни разу не облажался.
Кейс прикурил сигарету.
— Я видела женщину, которая была с тобой. В тот день, когда мы
встретились в первый раз. У нее походка, как у Хидео. Она меня
испугала. — Кэт улыбнулась, широко и чуть диковато. — Но все же она
мне понравилась. Как она относится к девушкам?
— Никогда ее об этом не спрашивал. А кто такой Хидео?
— Он охраняет Три-Джейн. Хранитель, так она его называет.
Семейный хранитель.
Кейс заставил себя сохранить равнодушное выражение лица и по-
прежнему спокойно изучал взглядом посетителей 'Крайнего случая'.
— Трех Джейн?
— Леди Три-Джейн. Она не из простых. Богачка. Ее отец владеет
здесь всем вокруг.
— Этим баром?
— Вольной Стороной!
— Без врак? Классные у тебя друзья.
Кейс поднял бровь. Потом положил руку ей на талию, легонько
ущипнул за бедро.
— Каким образом тебе удалось свести дружбу с такими-то
аристократами, Кэти? Или, может быть, ты у нас темная лошадка?
Может, вы с Брюсом на самом деле тайные наследники каких-нибудь
древних состояний? А, что скажешь?
Кейс гладил ее кожу сквозь тонкую черную ткань. Кэт прижалась к
нему. Засмеялась.
— Нет, ну что ты, — сказала она, опустив ресницы, что, по всей
видимости, должно было означать приступ застенчивости. — Просто она
очень любит вечеринки. А мы с Брюсом регулярно закатываем пирушки. А
там ей одной скучно. Ее старик разрешает ей иногда прогуляться, но
только если Хидео рядом и следит за ней.
— Где это ей скучно?
— В 'Блуждающих огнях', на ее вилле. Она рассказывала мне о
ней, о, там очень мило, лилии, пруды и все такое. Это замок,
настоящий замок, все из камня. И там такие закаты!
Кэт уютно прильнула к нему.
— Эй, Люпус, приятель, тебе нужен кож-диск. Тогда мы будем
чувствовать себя одинаково.
На шее Кэт на тонком ремешке висел маленький кожаный кошелек.
Ногти девушки были покрыты ярким розовым лаком и четко выделялись на
фоне ее пятнистого 'быстрого' загара. Кэт открыла кошелек и достала
из него голубые кож-диски, упакованные в пластиковые пузыри на
бумажной основе. Что-то белое выпало из ее кошелька и улеглось