тебя из поля зрения на один час, как ты тут
же принялся зарабатывать очки. — Молли тряхнула головой. — Надеюсь,
ты не забыл, что сегодня вечером у нас званый ужин с Армитажем?
Местечко под двадцатый век. Будем смотреть, как Ривейра выёживается
своими фокусами.
— Угу, — довольно сказал Кейс, выгибая спину. Блаженная улыбка,
как приклеенная, не сходила с его губ. — Класс.
— Господи, — сказала Молли, — чем бы это ни было, но если оно
сумело пройти сквозь все преграды, которые тебе вживили в Тибе, ты
будешь чувствовать себя крайне паршиво, когда действие этого
снадобья прекратиться.
— Сука, сука, сука, — ответил ей Кейс, торопливо расстегивая
ремень на джинсах. — Рок. Погибель. Только это и слышу.
Он сорвал с себя джинсы, рубашку, затем трусы.
— Я считаю тебя достаточно умной, чтобы воспользоваться
преимуществами моего неестественного состояния.
Он опустил взгляд вниз.
— Я хочу сказать, ты только _посмотри_ на это неестественное
состояние.
Молли рассмеялась.
— Долго это не продлится.
— Но оно длится, — ответил он, забираясь на песочный пластик, —
длится — в том-то и его неестественность.
11
— Кейс, что с тобой? — сказал Армитаж.
Официант усаживал их за столик в '_Vingtieme Siecle_'. Это был
самый маленький и самый дорогой из плавучих ресторанчиков на
небольшом озере рядом с 'Интерконтиненталем'.
Кейс пожал плечами. Брюс, конечно же, забыл предупредить его о
последствиях.
Кейс попробовал поднять стакан воды со льдом, но только
расплескал содержимое. Его руки била крупная дрожь.
— Наверное, съел что-нибудь, — пробормотал он.
— Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач, — сказал Армитаж.
— Просто гистаминная реакция организма, — принялся врать
Кейс. — Много путешествий, разная еда, иной раз не очень свежая.
На Армитаже был темный костюм, чересчур официальный для этого
места. Его золотой браслет позвякивал, когда он поднимал бокал с
вином, чтобы сделать глоток.
— Я уже заказал за тебя, — сказал он.
Молли и Армитаж ели в полном молчании. Кейс трясущимися руками
кромсал свою отбивную на крошечные дольки и топил их в густом соусе
по краям тарелки, но в конце концов отодвинул блюдо, не отведав ни
кусочка.
— Господи, — сказала Молли, расправившись со своей порцией, —
давай-ка это сюда. Ты знаешь, чего это стоит? — Она решительно
придвинула к себе тарелку Кейса. — Цельное животное выращивается
несколько лет, а потом его убивают. Это тебе не телятина из колбы.
Она набила полный рот и принялась жевать.
— Я не голоден, — выдавил из себя Кейс.
Его мозг был высушен и выветрен. Нет, подумал он, его бросили в
кипящий жир и забыли в нем, и этот жир охладился, после чего вязкое
тяжелое вещество застыло в извилинах мозговых долей и
простреливалось теперь зеленовато-красными молниями боли.
— Ты жутко выглядишь, черт тебя побери, — жизнерадостно сказала
Молли.
Кейс решился попробовать вино. Бетафенетиламиновое отравление
придало вину вкус йода.
Свет начал постепенно гаснуть.
— '_Le restaurant Vingtieme Siecle_', — объявил бестелесный
голос с четким акцентом жителей Мурашовника, — имеет честь
представить вам голографическое кабаре мистера Питера Ривейры.
Со всех сторон за столиками вяло зааплодировали. Официант зажег
одинокую свечу и водрузил ее в центре их столика, собрал посуду и
тарелки. Вскоре на всех столиках горели свечи. Были поданы напитки.
— Что происходит? — спросил Кейс у Армитажа, но тот ничего не
ответил.
Молли ковыряла в зубах красным ногтем.
— Добрый вечер, — сказал Ривейра, появляясь на сцене в дальнем
конце ресторанного зала.
Кейс сморгнул. В своем тяжелом состоянии он не заметил сцену. И
не видел, откуда вышел Ривейра. На душе у Кейса стало еще паршивей.
Поначалу ему казалось, что Ривейра подсвечен сзади небольшим
прожектором.
Но Ривейра светился сам по себе. Свет облегал фигуру Питера
подобно второй коже, отбрасывая блики в темноту сцены вокруг него.
Свечение было голографической проекцией.
Ривейра улыбался. Он был облачен в белый смокинг, в петлице
смокинга, в глубине черной гвоздики, мерцали голубые камушки. Его
идеально отполированные ногти блеснули, когда он воздел руки в
приветственном жесте, выражая свое почтение аудитории. Кейс услышал,
как вода озера