города. Кейс рассматривал проносящуюся
мимо безумную мешанину деревянных многоквартирных домов, современных
промышленных зданий, магазинов и лавочек, зловещих скелетов
новостроек, снова деревянных построек, крытых ржавым железом.
В вестибюле 'Хилтона' их уныло ожидал Финн в новом, черном, в
духе сарари, костюме, таком, как принято в Синзюки. Подобно
потерпевшему кораблекрушение, он восседал на островке велюрового
кресла, затерянном посреди голубого простора коврового покрытия.
— Господи, — воскликнула Молли. — Крыса в деловом костюме. —
Они пересекли вестибюль. — Сколько тебе заплатили за то, что ты
притащился сюда, Финн?
Она бросила свою сумку рядом с его креслом.
— Впрочем, на спор — наверняка меньше, чем ты затребовал за то,
что пришлось напялить этот костюм, а?
Верхняя губа Финна поднялась, обнажив резцы.
— Увы, нет, дорогуша.
Он протянул Молли магнитный ключ с круглой желтой биркой.
— Номера для вас уже оплачены. Двигаем наверх.
Финн осмотрелся вокруг.
— Ну и дерьмо же этот город.
— Стоило вытащить тебя из твоей норы, и ты сразу начал страдать
боязнью открытого пространства. Представь себе, что находишься в
Бруклине или в каком-нибудь другом похожем местечке.
Молли покрутила на пальце кольцо с ключом.
— Ты здесь, похоже, в качестве камердинера?
— Моей задачей будет разобраться с имплантатами одного парня, —
сказал Финн.
— А что с моей декой? — беспокойно спросил Кейс.
Финн подмигнул ему.
— Соблюдай протокол. Об этом надо спрашивать у босса.
Пальцы Молли за полой ее куртки изобразили ряд знаков. Финн
посмотрел туда, после чего молча кивнул.
— Ладно, — сказала Молли. — Я знаю, о ком идет речь.
Она мотнула головой в сторону лифта.
— Пошли, ковбой.
Кейс подхватил обе сумки и устремился следом.
Их комната очень напоминала тот номер в Тибе, где Кейс впервые
встретился с Армитажем. Утром Кейс подошел к окну, почти ожидая
увидеть Токийский залив. На противоположной стороне улицы находился
еще один отель. Дождь все еще шел. В нише перед дверями отеля висело
несколько автосекретарей; их старые, печатающие с голоса устройства
были заботливо завернуты в пластиковую пленку — свидетельство того,
что письмо все еще имело некоторый вес в этой стране. Это была
медлительная страна. Кейс увидел, как мрачный черный 'Седан', с
давно устаревшим водородным двигателем остановился у
противоположного тротуара и исторг пятерых военных-турков в мятой
форме и явно офицерского звания. Все они скрылись в дверях отеля
напротив.
Он оторвался от окна и посмотрел в комнату, на постель, где
спала Молли, и ее бледность поразила его. Свой прозрачный гипс
вместе с регенератором она оставила на их спальном мате на чердаке.
Сейчас в ее очках отражались светильники под потолком.
Кейс схватил трубку телефона, прежде чем аппарат успел
прозвонить во второй раз.
— Рад, что ты уже встал, — сказал Армитаж.
— Только что. Леди еще спит. Послушайте, босс. Мне кажется,
настало время для небольшого разговора. Я думаю, что мог бы работать
лучше, если бы больше знал, над чем, собственно, работаю.
В трубке — молчание. Кейс закусил губу.
— Ты знаешь ровно столько, сколько нужно. Может быть, даже
больше.
— Вы так считаете?
— Одевайся, Кейс. Поднимай Молли. Через пятнадцать минут к вам
придут. Его фамилия Терзибашьян.
В трубке щелкнуло. Армитаж исчез.
— Просыпайся, детка, — позвал Кейс. — Принимаемся за работу.
— Я уже час как не сплю.
Зеркальца повернулись в его сторону.
— К нам идет какой-то Тарзан-башкан.
— Ты почти правильно запомнил, есть у тебя способности к
языкам. Но могу поспорить, что среди твоих предков тоже были армяне.
Это соглядатай, который по заказу Армитажа следил за Ривейрой.
Помоги мне встать.
Терзибашьян оказался молодым человеком в сером костюме и
зеркальных очках в золотой оправе. Его белая рубашка была широко
расстегнута на груди, открывая волосяной покров такой густоты, что
поначалу Кейс по ошибке принял его за нечто вроде майки. Терзибашьян
вошел в их номер с черным фирменным гостиничным подносом в руках, на
котором стояли три маленькие чашечки с ароматно пахнущим очень
черным кофе и лежали три длинных ломтика какой-то восточной сласти
соломенного цвета.
— Мы должны, как это говорят