Вот что говорил на эту тему один преподобный: «Все не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет». В переводе на мирской язык это означает: «Какой смысл в добром деле, если тебе за него не заплатят». И богословие не видит в этом утверждении лукавого подлога, и восхищается этой премудростью. Не замечает подлога потому, что это лукавство льет воду на мельницу церковной организации.
Добродетель ничего не стоит только без любви. Внешняя добродетельность может быть побуждаема множеством мотиваций, порой даже самых мерзких. Но в добродетели значима только любовь как побуждение к добру, та любовь, которую не видно и не слышно никому, кроме Бога. Полемика о спасительности добрых дел бессмысленна, потому что смысл имеет только полемика о мотивациях добродетели.
Нехристианина, обладающего евангельским нравом, Господь в одно мгновение и безо всякого труда обратит к истинной модели мира, просто открыв ее, это не проблема, но всему свое время. Да и христиане, пребывающие в плену бесчисленных благочестивых суеверий, с открытием истины, пожалуй, изумятся не в меньшей степени, чем атеисты. А вот лицемерного, своекорыстного и гордого фарисея, истово соблюдающего всю церковную обрядовость, Господь не в силах обратить к евангельскому нраву, при всем своем могуществе.
Допустим, что некие благодатные механизмы спасения все-таки существуют, но разве Господь пренебрежет участью человека высоких евангельских качеств только потому, что тот не принадлежит к «истинной» конфессии? На это священство может возразить евангельским заветом: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20.23). А не то же ли самое Господь говорил здесь: «Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф.7.2)?