Человек добрый удерживается от зла главным образом своими нравственными убеждениями, человек же лицемерный – страхом перед наказанием и дурным мнением о себе. Кстати, страх перед общественным мнением зачастую и определяется как действие совести. Лицемер, в обычной жизни производящий впечатление вполне приличного человека, в кризисной ситуации может открыться с очень неожиданной стороны и сильно удивить моральным уровнем своих действий и суждений. Злая воля, разрушающая внутренний мир человека приватна, но она неизбежно изливается на окружающих, когда приходит время.
Человек не может быть чистосердечным, не изжив тех качеств, которые ему приходится скрывать. Все те проявления характера, которые человек вынужден прятать, накладывают на человеческое поведение отпечаток фальшивости. Мера этой фальшивости определяется и искусностью человеческого притворства, и масштабом того, что человеку приходится скрывать.
Человек может имитировать добродетельность, например, из страха перед адом, но Бога-то не обманешь. Или как говаривал св. Марк Подвижник: «Бог ценит дела по намерениям их». То есть, добродетель, которая практикуется в расчете на вознаграждение, для Бога ничего не стоит. Потому что добродетель, движимая выгодой, прекращает своё существование, как только перестает приносить пользу.
Лицемерие стало для Христа собирательным образом неправедности потому что за лицемерием скрывается вся остальная человеческая порочность… «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою» (Мф.6:2). Слава человека добродетельного может быть настолько соблазнительна в определенной среде, что человек может имитировать добродетельность и ради славы. Но это же чистое тщеславие, хотя на первый взгляд и выглядит как добродетельность.