Матросами командовал молодой полуодетый мужчина. Приличными на нем были только брюки, черные, как у морского офицера. Выше пояса он напоминал корсара – распахнутая на груди рубашка небрежно заправлена за пояс, под ней – полосатая тельняшка. Из-за выреза выглядывает край затейливой татуировки. На шее болтается кожаный шнурок с подвеской. Волосы заплетены в какое-то подобие косичек. Глаза – светлые, шальные. К вискам разбегаются тонкие морщинки, как будто он всегда улыбается. Губы плотно сжаты. Между бровей залегла гневная складка.
Да он, похоже, здорово разозлился!
Матросы гребли слаженно, умело. Через пару минут купальщиков подняли на палубу яхты. Вторая лодка вылавливала из воды горе-спасателей и высаживала прямо на набережную. Судя по быстро протрезвевшим лицам и мрачным взглядам, неприятности им обеспечены.
Спасенного уложили на палубу, к нему подбежал, судя по чемоданчику с медикаментами, корабельный врач. Иззи отошла к борту. Кто-то сунул ей в руки колючий плед. Она завернулась в него, вся дрожа от пережитого. Мужская рука протянула ей большую кружку, над которой поднималась струйка пара. Иззи глотнула и задохнулась – жидкость показалась обжигающей, но не от температуры. Горло перехватило, по телу побежал жидкий огонь, на глазах выступили слезы. В кружке был грог – ром и совсем немного горячего чая.
Человек, который дал напиток, наклонился, взял ее рукой за подбородок. В лицо ей смотрели льдисто-голубые, очень светлые глаза. Иззи утонула второй раз за эту проклятую ночь. Забыла дышать, голова закружилась. Показалось, будто падает, но не вниз, а вверх, стремительно уносится в бездонное черное небо с россыпью звезд. Две из них были пронзительно сияющими и холодными. И вот теперь она действительно испугалась.
Мужчина выпрямился, обратился к врачу:
– Осмотрите ее, Джон, похоже, это шок. Как бы нам не получить неприятности накануне старта регаты.
– Да, капитан, – ответил человек, занимавшийся Красавчиком. Тот уже не лежал, как сломанная кукла, а надсадно кашлял, отплевываясь водой.