С мягких кресел и от тихого света Иверского монастыря незаметно мы переселились на новую лодку, где новый гребец, при вечереющем солнце и дымно-заро зовевших островах Архипелага, повлек нас вдоль все того же берега к небольшому монастырю Пантократору. Там мы переночевали. А на другой день, после недальнего пути открылся нам Ватопед, древнейший, ученейший и второй по значительности мона стырь греческого Афона.
В Ватопеде мы провели очень приятный, несколько «итальянский» и ренессансный день. Когда в великолепной, чистой и тихой зале с бесшумным ковром во всю комнату, светлыми окнами с балконом на синий залив, охваченный холмами, мы дожидались приема, что-то среднее мне показалось, между отелем «Джотто» в Ассизи и гостиницею в Неаполе.
Конечно, как в Лавре, посетили Собор, прикладывались к многочисленным ватопедским святыням, слушали литургию. Из всех осмотров ярче всего осталась в памяти библиотека, а в ней такая «светская», но замечательная вещь, как Птоломеевы географические карты (если не ошибаюсь, XI века). Это для Ватопеда, думаю, типично: он вообще «ученый» монастырь, нечто вроде православного бенедиктинизма в нем чувствуется. В XVIII веке при нем была даже Духовная Академия, основанная виднейшим богословом того времени Булгарисом. (Академия эта, к сожалению, просуществовала недолго. Дух ее был признан слишком новаторским и ее закрыли).
Вечером мы с юным чешским поэтом Мастиком (случайная встреча в пути), долго сидели на балконе. Холмы вокруг сливались в сумраке, за ними собралась туча и зеленоватые зарницы вспыхивали. В их мгновенном блеске разорванным, лохматым казался пейзаж. Его мягкая котловина, фермы, отдельные черные кипарисы при них, щетинка лесов по гребням напоминали Тоскану, окрестности Флоренции. Мы вспоминали чудесный облик ее, говорили о Рильке, поэзии и путешествиях. О. Пинуфрий уже спал.
* * *
Утром два оседланных мула под пестрыми потниками, ждали нас у главного входа.