кто в мире рос.
Известны тайны для конца и для начала.
И Чистота ушла к верховному Судье,
Там Безначальное неведомое царство
Творило нечто непрерывное нигде,
Невероятное, прекрасное убранство.
И там вопрос свой повторила Чистота
И показала два ответа вероятных,
А в заключение добавила она:
— Так рассуди, кто прав в законах всем понятных.
— Незнанье глубже! Изнутри Оно течет.
А Знанье — мельче: это внешние ступени.
И Чистота со вздохом молвила: — Влечет
Меня сказать,
Что это тождества. Ужели?
Но кто ж тогда познает знание Пути?
Узнать Незнание возможно ли полнее?
Мне, Чистоте, вопросов этих не уйти,
Я поняла, что нужно быть и мне мудрее.
Вновь Безначального увидела Она
Глубокий смысл, не выражаемый словами,
Но ощущаемый движением ума.
Со вздохом молвила опять, блеснув очами:
— Я поняла, что Путь неслышим и незрим,
А если видим — то не Путь.
Не выражаем… словами, музыкою,
Чувством никаким,
И формы нет в нем, значит, Он неосязаем…
Вопрос «Что значит Путь?» уходит в Никуда.
И тот, кто может отвечать, далек от цели.
Но в полной радуге явилась Чистота,
И новой мудростью глаза Ее блестели.
((()))
Снова Путь в никуда, никуда мне не деться
От себя и Тебя, да от мыслей вертеться…
Суждено мне всегда, днем и ночью, да в зори…
Неземные глаза в неустанном дозоре…
Не за мной и Тобой, а за мыслями к свету,
Да за чудной судьбой, что открыта поэту…
СКАЗКА МУДРЕЦА ЦЗЫЧЭНА
Не могут сказки быть… правдивыми настолько,
Что в них поверить можно сразу, навсегда.
Но эта сказка мудреца, что на века
Оставил память света истины, и только…
Обычно люди, говоря словами «я»,
Себя самих воспринимают. Потому
Они в страстях, заботах каждому уму.
Не сомневаются, что видят из себя…
Цзычэн сказал однажды: — Я себя не знаю!
Откуда ж знать мне ценность призрачных вещей,
А уж тем более характеры людей,
Что я, конечно, на себя не примеряю?
Теперь я понял, это тело… не мое!
И как заботы могут мною овладеть?
Но научился я тому лишь, как смотреть,
Как понимать вокруг земное существо.
Взгляни на молодость глазами старика!
И поубавится в тебе желанье славы,
Приобретений и побед — они оправы
Для постигающего мир сей существа…
Судьбы превратности ты к сердцу не бери,
Ведь тот, о ком мы говорили, уж не тот.
Сегодня я другой, и завтра! Мир забот
Лишь для привязанного к внешнему, смотри…
Взгляни глазами тех, кто болен безнадежно…
Зачем им роскошь или слава, или пост?
А коль душа больна, то нужен духу рост,
И разгляди себя ты в свете осторожно…
И хладнокровно средь обычной суеты
Увидишь пагубность страданий и веселья
Без сокровенного благого разуменья.
И вкус вещей поймешь без горечи тщеты.
Освободи же сердце, скованное в цепи,
И стань свободным не на миг, а на всю жизнь.
Почувствуй Дао, доминирующую мысль…
Откройся радости покоя, чувству крепи.
Ведь если где-то есть счастливая страна,
Наперекор тому появится иная,
Где боль и стоны, то сторонушка родная?
Уродство выявится там, где красота…
Где сильный муж, там рядом
Уважаемый Эзоп Ковчега!
А можно мне, как мало-мальски образованному товарищу, задать несколько вопросов автору стиха «ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА»?
Заранее благодарен.
ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА
Феана
Сезон дождей. Дорога грязная. Монахи
(ЗДЕСЬ – сколько монахов? Чтобы среди всех монахов выделить героев по названию – двух монахов) Дошли до речки мелководной. Перед ней Стоит красавица в шелках, луны светлей. Один взял на руки её, заслышав «ахи»,
(ЗДЕСЬ – с чем связаны «Ахи»?(у неё, простите, месячные?)
А если не в шелках и не луны светлей, то один монах, из многочисленных монахов, её бы не взял, потому, что речку мелководную и девочка перейдёт) Да перенёс и там поставил на траву. В молчанье шли они до вечера вдвоём… А перед сном второй (ЗДЕСЬ – в конце стиха нет третьего и четвёртого монаха!Почему?) спросил: — Я удивлён! Запрет монаха ты нарушил, почему?
…………….
Ох и тяжёл стих… С уваж.И.А.Крылов своих личных басен
Два монаха
Владимир Шебзухов
Чисты на небе облака. Не стало грозных туч. Хоть сильно разлилась река, Но в радость солнца луч. Свой, двум монахам, час настал Продолжить длинный путь. (Застала их в пути гроза. Пришлось передохнуть) Ждала обитель за рекой. Пусть поднялась вода, Ещё, чуть-чуть, и дом родной Их примет, как всегда! Вдруг за спиною женский крик. И каждый оглянулся. Кто помоложе, в тот же миг, В сторонку отвернулся! А голос помощи просил, Мол, слабый человек, На противоположный брег, Попасть, не хватит сил! Но старший, средь двоих, монах, Отнюдь, не оробел. И женщину он на руках Перенести сумел. А дале шли своим путём. Но по пути молчали. Пред домом стал и нипочём Путь длинный за плечами. Вот-вот в обитель им войти, Младой спросил: «Ответь, А не нарушил по пути Свой, данный ты, обет? В запретах всех, быстрей дано До Истины добраться… В них, строго, ведь, запрещено Нам женщины касаться!» «Что я в ответ сказать могу – Пусть перенёс, и что ж? Оставил там, на берегу! Закончим разговор… Но ты ту женщину несёшь, Как видно, до сих пор!»
А вот ещё понятливая притча в стихах
ГРЯЗНАЯ ДОРОГА.
Алексей С. Железнов Как грязно и скользко на мокрой дороге, Брели два монаха — скользили их ноги. Из храма в Киото шли в северный храм, Зачем они шли — я не ведаю сам. У места, где сходятся много дорог, Разлился неистовый горный поток. И там, в кимоно из блестящего шелка, Прекрасная девушка плакала горько. Пройти через воду не смела она, Слеза по щеке как дождинка текла. Один из монахов,Тандзан его звали, Не выдержал горькой девичьей печали. Он девушку, сникшую в горечи слёз, Легко через водный поток перенёс. И дальше монахи идут по горам, По грязной дороге в свой северный храм. Второй из монахов молчал, хмуря брови, И злые глаза наливались от крови. Уже возле храма не смог устоять, И начал Тадзана за грех обличать. «Монахи не могут касаться девиц, Тем паче красивых, изнеженных лиц. Держаться подальше от них мы должны, Как смел понести на руках ее ты?! «В лучах воспалённого солнца заката Печально Тадзан посмотрел на собрата: «Я взял и оставил ее за рекой, А ты всю дорогу тащил за собой.»