угощенья!
За третий год я изобилия достиг,
С тех пор и милостыню в села отдаю.
Бедняк обрадовался… — Что ж, и я смогу!
Но в суть у слова 'похищенье' не проник…
Он двери взламывал и крал, что попадется!
В конце концов, его поймали, отлупили,
Конфисковали все и в рабство осудили!
Бедняк клянет уж Богача на чем придется…
— Да как же грабил ты? — спросил его Богач?
А как услышал, что случилось, — Поделом!
Ты так ошибся, став невежеству вором,
Не у природы, у людей ты крал, циркач!
Когда узнал я Времена и свойства их,
То стал у Неба грабить лучшую погоду,
А у Земли прирост растеньям, а природу
Я грабил так, как было нужно в днях моих…
Но разве золото, нефрит и серебро
Тебе дарованы природой? А товары?
Ты крал имущество людей, как те пожары,
Что оставляют только выжженное дно…
Бедняк на этот раз не верит Богачу!
К Перворожденному спешит он на Восток,
И задает вопрос… А тот, как видно, строг:
— Ты не владеешь здесь ничем, я не шучу.
Ведь даже тело здесь похищено твое.
Чтоб жизнь создать тебе — ограблена природа!
Из тьмы вещей неразделимых ветви рода
На Землю спущены в земное бытие…
Грабеж для рода Всем Владеющих — наука
Живущих истинной гармонией, а твой…
Грабеж из личного желания — гнилой!
Что наказуется Законом — страх и мука…
Богач остался невредим — вот общий Путь.
Когда у общего берут во благо всех,
То неминуемы и радость, и успех.
Когда для частного берут — не обмануть
Закона Творчества Природы. Вот секрет.
Познавший свойства всех вещей, познал и свет.
ОБЕЗЬЯНИЙ ЦАРЬ
Жил обезьяний царь в пределах царства Сун.
Кормил любовно стаю подданных сто лун.
И все желания умел их разгадать…
В ущерб семье решил он стаю ублажать.
Но обеднел он вдруг, и корма стало мало…
Решил царь стаю обмануть, чтоб не восстала…
И так сказал: — А что, как стану я давать
Наутро три каштана, к вечеру же … пять?
Тут обезьяны поднялись в законном гневе…
— А, если утром пять, и три в вечернем небе? —
Переспросил он тут же, разуму уж внемля,
И обезьяны улеглись тотчас на землю…
ВЕРНО
Народ Ханьдана подносил под Новый год
Невольных горлиц для Царя. Тот награждал
Их очень щедро, ну, а горлиц… выпускал,
И ублажал тем самым преданный народ…
Раз гость спросил его: — Зачем?
— Тут милосердье!
— Но всем известно, что желание Царя
На волю птиц пускать их губит, да и зря…
Не лучше ль было запретить ловить? Усердье…
Что прилагает твой народ при ловле их,
Сгубило многих остальных, и не восполнит
Погибших птиц, да и спасенных не упомнит…
Царь согласился: — Верно! — и с улыбкой стих…
ПОЗНАНИЕ ПРИЧИНЫ
Ле — цзы стрелять учился, ну, а Страж Границ
Ему вопрос такой: — Ты знаешь, почему…
Попал ты в цель? А тот: — Не знаю. — Ну и ну…
Не овладел ты мастерством, учись у птиц…
Прошло три года, и опять пришел Ле — цзы.
А Страж опять спросил: — Ты знаешь, почему?
— Теперь я знаю! — Так Ле — цзы в ответ ему…
— Теперь владеешь мастерством. Премудрый ты.
((()))
Мудрец постиг не жизнь и смерть, а их причины.
Не внешний вид, а существо любой личины.
А, если в цель попал, то вспомни, для чего…
Не умаляй земною пищей существо.
И не стыдись пройти
Уважаемый Эзоп Ковчега!
А можно мне, как мало-мальски образованному товарищу, задать несколько вопросов автору стиха «ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА»?
Заранее благодарен.
ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА
Феана
Сезон дождей. Дорога грязная. Монахи
(ЗДЕСЬ – сколько монахов? Чтобы среди всех монахов выделить героев по названию – двух монахов) Дошли до речки мелководной. Перед ней Стоит красавица в шелках, луны светлей. Один взял на руки её, заслышав «ахи»,
(ЗДЕСЬ – с чем связаны «Ахи»?(у неё, простите, месячные?)
А если не в шелках и не луны светлей, то один монах, из многочисленных монахов, её бы не взял, потому, что речку мелководную и девочка перейдёт) Да перенёс и там поставил на траву. В молчанье шли они до вечера вдвоём… А перед сном второй (ЗДЕСЬ – в конце стиха нет третьего и четвёртого монаха!Почему?) спросил: — Я удивлён! Запрет монаха ты нарушил, почему?
…………….
Ох и тяжёл стих… С уваж.И.А.Крылов своих личных басен
Два монаха
Владимир Шебзухов
Чисты на небе облака. Не стало грозных туч. Хоть сильно разлилась река, Но в радость солнца луч. Свой, двум монахам, час настал Продолжить длинный путь. (Застала их в пути гроза. Пришлось передохнуть) Ждала обитель за рекой. Пусть поднялась вода, Ещё, чуть-чуть, и дом родной Их примет, как всегда! Вдруг за спиною женский крик. И каждый оглянулся. Кто помоложе, в тот же миг, В сторонку отвернулся! А голос помощи просил, Мол, слабый человек, На противоположный брег, Попасть, не хватит сил! Но старший, средь двоих, монах, Отнюдь, не оробел. И женщину он на руках Перенести сумел. А дале шли своим путём. Но по пути молчали. Пред домом стал и нипочём Путь длинный за плечами. Вот-вот в обитель им войти, Младой спросил: «Ответь, А не нарушил по пути Свой, данный ты, обет? В запретах всех, быстрей дано До Истины добраться… В них, строго, ведь, запрещено Нам женщины касаться!» «Что я в ответ сказать могу – Пусть перенёс, и что ж? Оставил там, на берегу! Закончим разговор… Но ты ту женщину несёшь, Как видно, до сих пор!»
А вот ещё понятливая притча в стихах
ГРЯЗНАЯ ДОРОГА.
Алексей С. Железнов Как грязно и скользко на мокрой дороге, Брели два монаха — скользили их ноги. Из храма в Киото шли в северный храм, Зачем они шли — я не ведаю сам. У места, где сходятся много дорог, Разлился неистовый горный поток. И там, в кимоно из блестящего шелка, Прекрасная девушка плакала горько. Пройти через воду не смела она, Слеза по щеке как дождинка текла. Один из монахов,Тандзан его звали, Не выдержал горькой девичьей печали. Он девушку, сникшую в горечи слёз, Легко через водный поток перенёс. И дальше монахи идут по горам, По грязной дороге в свой северный храм. Второй из монахов молчал, хмуря брови, И злые глаза наливались от крови. Уже возле храма не смог устоять, И начал Тадзана за грех обличать. «Монахи не могут касаться девиц, Тем паче красивых, изнеженных лиц. Держаться подальше от них мы должны, Как смел понести на руках ее ты?! «В лучах воспалённого солнца заката Печально Тадзан посмотрел на собрата: «Я взял и оставил ее за рекой, А ты всю дорогу тащил за собой.»