их привнес…
((()))
Из глины делают сосуд. Употребленье
Зависит все ж от пустоты. А окна, двери,
Что пробивают, строя дом для важной цели?
Но в пустоте живут! не ведая сомненья…
((()))
Многообразие цветов притупит зренье.
Чередованье звуков притупляет слух…
Езда, охота так захватывают дух,
А драгоценности… зовут на преступленье.
((()))
Мудрец достоинство в покое обретает.
И драгоценности, и страсти отвергает.
((()))
И слава, и позор — подобны страху.
А знатность — что несчастие сей жизни…
Подумайте над смыслом этой мысли:
И слава, и позор — подобны краху.
((()))
Несчастье — дорожить собой. Прозрей…
Ведь, коль не дорожишь, то нет ненастья.
Служить самоотверженно — вот счастье,
Достойное гуманнейших людей.
((()))
Смотрю на Него, но как бы не вижу —
Невидимо Дао звено…
И слушаю вдумчиво, но и не слышу —
Неслышимо слухом Оно…
((()))
Пытаюсь схватить, а Оно ускользает —
Мельчайшим Его назову.
Не стоит стремиться узнать… Не узнает
Никто Его. Прах на главу…
((()))
Нельзя бесконечное именовать,
Вернется в Небытье Оно.
Так форму вне формы… никак не узнать:
Неясно, туманно, темно…
((()))
За древнее Дао держусь я умом,
Встречаюсь, не видя лица.
И следую следом во след мудреца:
Стремлюсь к Дао. Что же потом?
((()))
А древний мудрец знал тончайшее в мире,
Мельчайшие вещи и звуки в эфире.
Другим же неведома их глубина,
А я опишу, хоть и суть не видна…
((()))
Их робость — как будто по тонкому льду
Со светом во тьме… изживают беду,
Как будто боялись ближайших в Дали —
Вот так осторожно во времени шли.
((()))
И были подобными мутной воде
Для глаз любопытных, а чувства — в узде.
Из грязного чистое делать могли,
Желали немногого — Дао Дали.
((()))
Возвращение к началу называется покоем.
Беспристрастным сердце сделай,
Стань внутри спокойным морем…
((()))
Созерцающим себя, возвращение к себе,
К ясной сущности своей, словно зеркало судьбе.
Тот, кто знает постоянство, совершенным назовется,
Справедливым господином. В Дао вечно всем живется.
((()))
Лучший правитель — о коем народ
Знает лишь только, что он существует.
Всякий тщеславный — глупей и рискует.
Хуже него — кто на страшится забот.
((()))
Если народ презирает — беда.
Вдумчивый правит веками, всегда.
((()))
Коль устранить величайшее Дао,
То лицемерие явится, право…
Где справедливость умом почитают,
Знанье природное тут же теряют.
((()))
Зреет раздор среди близких, родных…
Ждут почитанья от деток малых…
Искренность чувств отнимает узда…
«Верные слуги» явятся тогда…
((()))
Если ученость уменьшить в народе,
Станет счастливее он во сто раз.
Хитрость с наживой сокроются с глаз,
Кражи исчезнут, жестокость к природе.
Чем справедливость искать понапрасну,
Лучше страстей избегать ежечасно.
Лучше указывать людям на скромность
Личных желаний и Небу покорность.
((()))
Что меж хвалою и лестью различно
Трудно заметить, но как велика
Разница зла и добра все века.
Так что, ученость народу — вторична.
((()))
То, что боится народ, избегайте.
Дао великое сердцем познайте.
((()))
Мир хаотичен как бурный поток…
Вот — торжество. Люди празднуют пир.
Праздник весны, сладкозвучие лир.
Я
Уважаемый Эзоп Ковчега!
А можно мне, как мало-мальски образованному товарищу, задать несколько вопросов автору стиха «ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА»?
Заранее благодарен.
ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА
Феана
Сезон дождей. Дорога грязная. Монахи
(ЗДЕСЬ – сколько монахов? Чтобы среди всех монахов выделить героев по названию – двух монахов) Дошли до речки мелководной. Перед ней Стоит красавица в шелках, луны светлей. Один взял на руки её, заслышав «ахи»,
(ЗДЕСЬ – с чем связаны «Ахи»?(у неё, простите, месячные?)
А если не в шелках и не луны светлей, то один монах, из многочисленных монахов, её бы не взял, потому, что речку мелководную и девочка перейдёт) Да перенёс и там поставил на траву. В молчанье шли они до вечера вдвоём… А перед сном второй (ЗДЕСЬ – в конце стиха нет третьего и четвёртого монаха!Почему?) спросил: — Я удивлён! Запрет монаха ты нарушил, почему?
…………….
Ох и тяжёл стих… С уваж.И.А.Крылов своих личных басен
Два монаха
Владимир Шебзухов
Чисты на небе облака. Не стало грозных туч. Хоть сильно разлилась река, Но в радость солнца луч. Свой, двум монахам, час настал Продолжить длинный путь. (Застала их в пути гроза. Пришлось передохнуть) Ждала обитель за рекой. Пусть поднялась вода, Ещё, чуть-чуть, и дом родной Их примет, как всегда! Вдруг за спиною женский крик. И каждый оглянулся. Кто помоложе, в тот же миг, В сторонку отвернулся! А голос помощи просил, Мол, слабый человек, На противоположный брег, Попасть, не хватит сил! Но старший, средь двоих, монах, Отнюдь, не оробел. И женщину он на руках Перенести сумел. А дале шли своим путём. Но по пути молчали. Пред домом стал и нипочём Путь длинный за плечами. Вот-вот в обитель им войти, Младой спросил: «Ответь, А не нарушил по пути Свой, данный ты, обет? В запретах всех, быстрей дано До Истины добраться… В них, строго, ведь, запрещено Нам женщины касаться!» «Что я в ответ сказать могу – Пусть перенёс, и что ж? Оставил там, на берегу! Закончим разговор… Но ты ту женщину несёшь, Как видно, до сих пор!»
А вот ещё понятливая притча в стихах
ГРЯЗНАЯ ДОРОГА.
Алексей С. Железнов Как грязно и скользко на мокрой дороге, Брели два монаха — скользили их ноги. Из храма в Киото шли в северный храм, Зачем они шли — я не ведаю сам. У места, где сходятся много дорог, Разлился неистовый горный поток. И там, в кимоно из блестящего шелка, Прекрасная девушка плакала горько. Пройти через воду не смела она, Слеза по щеке как дождинка текла. Один из монахов,Тандзан его звали, Не выдержал горькой девичьей печали. Он девушку, сникшую в горечи слёз, Легко через водный поток перенёс. И дальше монахи идут по горам, По грязной дороге в свой северный храм. Второй из монахов молчал, хмуря брови, И злые глаза наливались от крови. Уже возле храма не смог устоять, И начал Тадзана за грех обличать. «Монахи не могут касаться девиц, Тем паче красивых, изнеженных лиц. Держаться подальше от них мы должны, Как смел понести на руках ее ты?! «В лучах воспалённого солнца заката Печально Тадзан посмотрел на собрата: «Я взял и оставил ее за рекой, А ты всю дорогу тащил за собой.»