хочешь дать чистое, мелочь отбрось.
Другой пусть пленяет расцветкой, обзором,
А я слился с кистью, хоть были мы врозь.
Чарующий миг мне в безвидном открылся.
Блуждаю за гранью природы вещей.
О, кто же в меня в этот миг поселился?
То певчая птица иль отблеск лучей?
XXIII В ЭФИРНО-ЧУДЕСНОМ
Порхает, взлетает, стремится в движенье…
Подвижно-живое чуждается стай.
Пусто, величаво, как диво творенья,
Эфир первородный, рождающий май.
В нем остов не плотный, но дух без прерывов.
Все сжато снаружи, раздельно внутри…
В нем самобогатство ритмичных порывов,
Без тучки и дымки парит он вдали.
Курильные свечи в курильнице тлеют…
Огонь — не пылает, а пепел — живой!
И лишь петухи дерзновенные смеют
Кричать на ветвях, нарушая покой.
XXIV В АНТИЧНО-ПРЕКРАСНОМ
Давно укрепились и остов, и скрепы…
Антично-изящному место нашлось…
Безбрежное море раскроет секреты,
Коль пристань-скалу мне найти удалось.
Искусная прелесть пародией служит
Античному чуду, а нежность — обходом.
С изящной основою дух ныне дружит.
Не стану смеяться я все ж над уродом.
Бывает, как будто красавица дева,
Бывает, как будто красавец юнец.
И можно б плениться красой, но напева
Услышать нельзя от незрелых сердец.
ОТЗЫВ О ЖИВОПИСЦЕ ЧЖАН ЛУ
Завидев гор высоких пики и долины,
Ключи кипящие и бурные потоки,
Сплетенье крон дерев и каменные токи,
Художник ждет осуществление Картины…
Круженье птиц и плеск рыбешек по воде,
Проникнув в сердце, погружают в созерцанье,
И ощущенье самобытного сознанья…
Что воплощается в невидимом холсте…
Когда ж прозрение волною охватило,
Он все увиденное в шелке воплощал,
И за один присест Картину воскрешал!
А кисть водила созидательная Сила…
((()))
ЭХО ФЕАНО
Все в этом мире только повод
Великой радости Творца.
Союз начала и конца. И только повод этот дорог…
Разнообразие моментов у состояния души
В неслышном шепоте тиши,
В незримом па дивертисментов.
((()))
Необозрима Перспектива Пустоты,
Где Мысль даосская пульсирует, как тело.
И, в свете Вечности свершая свое дело,
Она дарует сердцу радость полноты…
((()))
Люблю я слушать, как заваривают чай
При снегопаде и еще люблю смотреть
На лунный диск, укрытый тучкою на треть,
И прикоснуться к белой кошке невзначай…
Еще люблю услышать тиканье часов,
Когда звезда с звездою тихо говорит,
И лунный свет в моем сознании парит,
Снимая с хрупких дум невидимый улов…
СПАСЕНИЕ
Как спасся Ванг — Фо, тот китайский художник,
Что смел рисовать, словно бог?
И жил и творил сей великий заложник
Не ведая жизненный срок.
Владыка разгневался вымыслом, ложью:
Художник сказал о себе:
— Рисую и вижу картину я божью! Аналогов нет на Земле.
— Ты дерзкий обманщик! — хлестнул Император, —
Тебя приказал я казнить!
Но… лодку рисует Ванг — Фо имитатор,
На ней и решил он уплыть…
Сбываются сказки, и спасся художник!
Вот истинной веры пример.
И кто бы ты ни был, король иль сапожник,
Поверь
так, как верил Гомер,
Христос и… Ванг — Фо, и Будда правоверный.
И дух твой спасенье найдет,
Ладья уплывает волною безмерной,
И Бог в твое сердце войдет.
ЛАО ЦЗЫ
Так лаконично и умно, как Лао Цзы,
И так светло, как мог сказать мудрец китайский,
Никто не смог, и не достигнет глубины
В
Уважаемый Эзоп Ковчега!
А можно мне, как мало-мальски образованному товарищу, задать несколько вопросов автору стиха «ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА»?
Заранее благодарен.
ДВА МОНАХА И ДЕВУШКА
Феана
Сезон дождей. Дорога грязная. Монахи
(ЗДЕСЬ – сколько монахов? Чтобы среди всех монахов выделить героев по названию – двух монахов) Дошли до речки мелководной. Перед ней Стоит красавица в шелках, луны светлей. Один взял на руки её, заслышав «ахи»,
(ЗДЕСЬ – с чем связаны «Ахи»?(у неё, простите, месячные?)
А если не в шелках и не луны светлей, то один монах, из многочисленных монахов, её бы не взял, потому, что речку мелководную и девочка перейдёт) Да перенёс и там поставил на траву. В молчанье шли они до вечера вдвоём… А перед сном второй (ЗДЕСЬ – в конце стиха нет третьего и четвёртого монаха!Почему?) спросил: — Я удивлён! Запрет монаха ты нарушил, почему?
…………….
Ох и тяжёл стих… С уваж.И.А.Крылов своих личных басен
Два монаха
Владимир Шебзухов
Чисты на небе облака. Не стало грозных туч. Хоть сильно разлилась река, Но в радость солнца луч. Свой, двум монахам, час настал Продолжить длинный путь. (Застала их в пути гроза. Пришлось передохнуть) Ждала обитель за рекой. Пусть поднялась вода, Ещё, чуть-чуть, и дом родной Их примет, как всегда! Вдруг за спиною женский крик. И каждый оглянулся. Кто помоложе, в тот же миг, В сторонку отвернулся! А голос помощи просил, Мол, слабый человек, На противоположный брег, Попасть, не хватит сил! Но старший, средь двоих, монах, Отнюдь, не оробел. И женщину он на руках Перенести сумел. А дале шли своим путём. Но по пути молчали. Пред домом стал и нипочём Путь длинный за плечами. Вот-вот в обитель им войти, Младой спросил: «Ответь, А не нарушил по пути Свой, данный ты, обет? В запретах всех, быстрей дано До Истины добраться… В них, строго, ведь, запрещено Нам женщины касаться!» «Что я в ответ сказать могу – Пусть перенёс, и что ж? Оставил там, на берегу! Закончим разговор… Но ты ту женщину несёшь, Как видно, до сих пор!»
А вот ещё понятливая притча в стихах
ГРЯЗНАЯ ДОРОГА.
Алексей С. Железнов Как грязно и скользко на мокрой дороге, Брели два монаха — скользили их ноги. Из храма в Киото шли в северный храм, Зачем они шли — я не ведаю сам. У места, где сходятся много дорог, Разлился неистовый горный поток. И там, в кимоно из блестящего шелка, Прекрасная девушка плакала горько. Пройти через воду не смела она, Слеза по щеке как дождинка текла. Один из монахов,Тандзан его звали, Не выдержал горькой девичьей печали. Он девушку, сникшую в горечи слёз, Легко через водный поток перенёс. И дальше монахи идут по горам, По грязной дороге в свой северный храм. Второй из монахов молчал, хмуря брови, И злые глаза наливались от крови. Уже возле храма не смог устоять, И начал Тадзана за грех обличать. «Монахи не могут касаться девиц, Тем паче красивых, изнеженных лиц. Держаться подальше от них мы должны, Как смел понести на руках ее ты?! «В лучах воспалённого солнца заката Печально Тадзан посмотрел на собрата: «Я взял и оставил ее за рекой, А ты всю дорогу тащил за собой.»