Опустив взгляд, он начал изучать свои кроссовки. А я стояла, не понимая, куда делась Алиса и почему её так долго нет. Я не хотела даже разговаривать с Николасом, а тут я болтаю с ним о моей религии.
Запишу это число в календаре как худший день в году.
– Почему? – спросила я. Он поднял голову и, не моргая, смотрел на меня своим карамельным цветом глазами, которые казались тёмными из-за освещения на улице. – Почему ты сделал это? Или ты изначально планировал это?
Он отрицательно покачал головой и устало протёр лицо.
– У меня и в мыслях такого не было…
– Тогда зачем? – возмущённо спросила я, поддавшись вперёд, словно от этого получу ответ незамедлительно. – Тебя кто-то заставил?
Я не заметила, как по щеке скатилась слеза. Я легонько толкнула его в плечо и ждала, что он посмотрит на меня с усмешкой, как тогда. Быстро стерев слезу, я пыталась избавиться от нового потока слёз.
Николас не сводил с меня взгляда, внимательно глядя на меня. Он казался опустошённым моим состоянием, не проявляя никаких признаков того, что ему нравится видеть меня в таком жалком положении, когда я стою перед ним и не могу сдержать слёз.
– Ответь… – прошептала я, чувствуя себя ещё более жалкой, чем прежде. Я хотела убедиться, что он сделал это не для того, чтобы причинить мне боль. – Скажи, что тебя заставили…
– Это было полностью моё решение, Самия, – произнёс он.
На удивление, в его голосе присутствовало сожаление.
Он поддался вперёд, когда я ожидала, что он продолжит свои объяснения, и, глубоко вздохнув, протёр глаза, после чего, закрыв их, вероятно, чтобы не видеть мою реакцию, произнёс:
– Мне не нравилось, как ты действуешь на меня.
– О чём ты? – тихо спросила я.
Всё так же избегая моего взгляда, он произнёс следующие слова охрипшим и глубоким голосом: