ГЛАВА 3
Время от времени я бродил по улицам, зачастую в надежде найти какую-то подсказку. Это был внутренний толчок, импульс, который двигал меня вперед. Шагая по тротуарам, я ни о чем не думал. Просто шел и смотрел, как будто летел. Эти прогулки были сродни ощущению полета: когда в голове нет ни единой мысли, сознание настолько чистое, как будто ты только родился и смотришь на мир новыми глазами – такое это восприятие – чистое, светлое. И кажется, что ты такой большой, что охватываешь весь мир. Как будто ты есть везде, все слышишь и все видишь, а стоит тебе пожелать что-либо хорошее, оно тут же происходит.
Так я часами бродил по пустынным улицам и бульварам, переполненным людьми в час пик, и каждый раз находил что-то новое – то, чего не замечал раньше.
Однажды я встретил на тротуаре бабушку. Она продавала букеты цветов, полевые и с огорода.
В городе было немало нищих, они встречались на пути, попрошайничая. У кого-то они вызывали жалость и сострадание, для кого-то являлись досадливым препятствием на пути. Они попали на улицу в силу обстоятельств, но кто-то выбирался из этой ямы, а кто-то приспосабливался и продолжал существовать в таких условиях.
Я часто задумывался над их судьбами, ведь многие из них после того, как оказывались на улице, бессознательно выбирали этот путь снова и снова, рассказывая жалостливую историю об их несчастной судьбе для каждого, кто готов был с интересом ее выслушать. И не осознавая того, продолжая раз за разом повторять и рассказывать свою историю, каждый раз приукрашивая ее и придумывая все новые события, они создавали для себя некую психологическую ловушку, потому что со временем принимали собственный рассказ за чистую монету и начинали верить, что у них в действительности нет выхода.
Социальные работники пытались скрасить их быт и как-то привести их в чувство, предоставляя ночлеги и организовывая бесплатное питание для этих людей. Но самым главным оставалось решение этого вопроса в их психологическом восприятии. Нужно было сделать так, чтобы они приняли внутри себя решение отказаться от этой иллюзорной «свободы», которая заставляла их выживать на грязных улицах. Находясь внутри этих процессов, они видели жизнь своими глазами и обращали внимание на то, что было для них привычным., считая, что без необходимости работать, они могли жить и перемещаться где угодно. Это создавало у них ту самую иллюзию свободной жизни, когда они как бы никому не подчинялись и делали, что хотели. А постепенно опускаясь все ниже и ниже, они уже страшились собственных поступков и осуждения общественности, если кто-то об этом узнает. И страх вернуться в ячейку общества, осуждающие взгляды людей, побуждали их снова продолжать такое существование.
Я часто размышлял над тем, как решить этот вопрос на глобальном уровне. Как сделать так, чтобы они приняли решение стать счастливыми и жить нормальной жизнью, развиваясь и двигаясь по вертикали.
Я видел в современном обществе много таких вещей, которые нужно решить – бездомные люди, голодающие одинокие пожилые люди с маленькой пенсией и кучей болезней, беспризорные дети. А те, кто якобы жил «нормальной жизнью», на самом деле лишь выживали, работая на корпорации за мизерные зарплаты, которые обеспечивали лишь расходы на какую-то еду и жилье.
Я видел, как многие люди пытаются изменить ситуацию, предлагая и реализуя решения, например накормить бездомного, который на следующий день снова был голодным, или организовать праздник в детском доме. В целом это, конечно, делало мир лучше, приносило радость и пользу тем, кому помогали. Но такие решения либо оказывались локальными, закрывающими сиюминутную потребность, либо не имели должного масштаба. Потому что та же регулярная организация праздников во всех детских домах по всему миру принесет много пользы.
Я мечтал найти какое-то глобальное решение для всего человечества, которое бы решило все эти вопросы раз и навсегда.
Возвращаясь к истории с бабушкой… в отличие от тех бездомных, она не просила милостыни и жалости, а нашла другой, более вдохновляющий путь – дарить людям радость букетами красивых цветов и получая при этом деньги на еду, вместо того, чтобы сидеть дома в одиночестве и жаловаться на судьбу. Это был ее выбор, и это был хорошее решение в данной ситуации. Я видел, как многие прохожие покупали букеты не столько из потребности, сколько из какой-то благодарности за то, что эта бабушка – Божий одуванчик выбрала внести в этот мир красоту и радость тем людям, которые в рутине и заботах торопились по своим делам, но неизменно с улыбкой останавливались перед ней, чтобы насладиться красотой и свежестью букетов.
Букеты стоили недорого, и бабушка не была коммерсанткой. Но просто желая улучшить этот мир, она получила для себя и доход.
Много лет занимаясь маркетингом и продажами, я искал действенные способы мотивации людей к покупке товара или услуги, которую я продавал. И я давно сделал вывод, что тот способ, который сейчас так просто и бесхитростно демонстрировала бабушка – был самым действенным. В свое время я построил свое маркетинговое агентство на принципах честного маркетинга, и вырастил репутацию компании именно в таком ключе.
Я давно отметил закономерность: делая что-то для мира от чистого сердца, с искренним намерением улучшить его, внести в него что-то ценное, мы получали от него гораздо больше. Искренние порывы и добрые дела всегда возвращались ко мне сторицей, и, привыкнув отслеживать цепочки и последовательность событий в своей жизни и жизнях близких мне людей, я видел, что в действительности так происходит у всех. Фразы типа «от добра добра не ищут» на самом деле не имеют под собой оснований. Просто людям надо научиться видеть реальную связь между событиями в их жизни.
Ну и, конечно, принять на себя ответственность за свою жизнь.
Я просидел полдня на лавочке через дорогу, с истинным наслаждением наблюдая за бабушкой. С доброй улыбкой глядя на прохожих, она как будто светилась, и люди просто не могли пройти мимо. Они останавливались рядом с ней, и с мягкой, почти блаженной улыбкой, рассматривали букеты, неизменно покупая их.
Через пару часов моих наблюдений к ней подошел полицейский. Я с любопытством наблюдал, что будет дальше: разрешения на торговлю в этом месте у бабушки, конечно, можно было не спрашивать. К моему удивлению, полицейский ни слова ей не сказал, постоял рядом несколько минут и пошел дальше. Я подумал: как хорошо, что в нашем мире человечность все же преобладает над формальностями и несправедливыми законами. Милая добрая бабушка совершенно точно имела точно такие же права на торговлю, как и какой-нибудь матерый коммерсант.
Просто потому, что своими добрыми глазами она меняла мир к лучшему.
Наблюдая за ней много часов подряд, я не заметил, как пролетело время, и понял, что за столько времени даже не испытывал голода. Букеты у бабушки уже заканчивались, и мне пришла мысль, что пора что-то перекусить. Но перед тем как пойти дальше, я подошел к ней и сказал:
– Здравствуйте. Я давно наблюдаю за вами, и хочу поблагодарить за ваше искреннее чистое намерение принести в этот мир прекрасное. У вас это отлично получается, мне доставило истинное удовольствие наблюдать за вами.
Она улыбнулась своими добрыми глазами и сказала:
– Сынок, я давно живу в этом мире. Добрые дела всегда нужны.
Я тоже улыбнулся ей в ответ, попрощался и пошел вперед.
Я вышел на улицу с утра, а сейчас была еще середина дня. Свободного времени у меня было предостаточно, и размышляя о том, куда направиться дальше, я зашел в один из своих любимых ресторанов.
Насытившись вкуснейшим обедом, я направился вдоль дороги в южном направлении. Без единой мысли в голове я шел, куда глаза глядят, и через некоторое время обнаружил, что забрел в пустой переулок. Казалось, там не было ни одного человека, хотя квартал явно был жилой. Углубляясь внутрь, я отмечал обшарпанность стен, – в этих домах совершенно точно давно не делали ремонт. Обеспеченные люди сюда навряд ли заходили – повсюду грязь, и налицо все признаки нищенского квартала. Но почему-то я продолжал свой путь – интуитивно, движимый все тем же, привычным для меня, импульсом. Как будто невидимая дружественная Сила вела меня вперед.
И вдруг у стены одного дома, в полумраке, возникло какое-то движение. Я насторожился – кто знал, чего ожидать от этого места. Но среди старых полуразвалившихся коробок я увидел маленького мальчика. Он сидел прямо на земле, прислонившись спиной к обшарпанной стене дома, и смотрел на меня широко открытыми глазами. В его глазах не было испуга, но было какое-то благоговение. Безусловно, одетый в дорогую одежду, я производил впечатление, но он смотрел на меня так, как будто увидел перед собой настоящую коронованную особу.
– Ты почему сидишь на земле? – от неожиданности и удивления я забыл все правила приличия, и перешел сразу к делу, даже не поздоровавшись с ребенком.
– А где мне сидеть? – вопросом на вопрос ответил он, видимо уже знакомый в своем возрасте с правилами дипломатии.
– Земля холодная, ты можешь заболеть. Где твои родители, почему они не следят за этим? – я был возмущен, и во мне вдруг проснулось какое-то родительское чувство по отношению к этому мальцу, хотя видел я его впервые. Или думал так…
На дворе был октябрь, теплые дни давно остались позади, но парень был одет в тонкую, почти летнюю одежду, и явно замерз.
Он ничего не отвечал, продолжая сидеть все в той же позе. Я заметил, что он очень худой. Черты лица были сильно заострены от худобы, а под футболкой наверняка были видны ребра, такой он был тоненький весь.
У меня защемило сердце от жалости и какой-то проснувшейся внутренней любви к этому маленькому человечку, которому было от силы лет 7 (хотя выглядел он года на 4), и ему уже пришлось увидеть мир с такой стороны.
– Пошли. – сказал я ему, развернулся и пошел к выходу из переулка.
Он ни слова не сказал и направился за мной. Краем глаза я видел слева от себя его маленькую фигурку, шагающую рядом, и внутри меня все бушевало от чувства несправедливости. Как правительство, общество – все мы могли допускать такое? Чтобы вот так голодающий ребенок сидел на холодной сырой земли на улице, и никто не занимался этим вопросом. Не хотел я, чтобы было так в мире, в котором я живу.
Размышляя об этом, я увидел, что мы дошли до конца переулка. Я остановился и стал смотреть в телефоне места, где можно было поесть. Парень стоял и смотрел на меня все теми же большими доверчивыми глазами. Заглянув в них, я подумал, что, пожалуй, больше не смогу его оставить.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Паша. – ответил он и продолжал стоять, глядя на меня.
Карта показала, что самое ближайшее заведение находилось в 2х километрах от нас, и мы направились туда. Придя в кафе, я посадил парня за стол, а сам направился к кассе. Заказав большой поднос еды, я дождался, когда его приготовят, забрал и пришел к Паше, поставив поднос перед ним.
– Ешь.
Он набросился на еду. Пока он ел, я наконец рассмотрел его по-хорошему. Малец был еще худее, чем мне показалось вначале, и я с трудом сдерживал эмоции – где же его родители, почему ребенок в таком состоянии? У меня возникло желание пойти к ним и все высказать.
Наконец насытившись, он отодвинул поднос в сторону, вытер руки салфеткой и посмотрел на меня как-то по-взрослому – спокойно и серьезно.
– Спасибо. – сказал он, и у меня потеплело внутри.
– На здоровье. – ответил я. – Сколько тебе лет, и где твои родители?
Из дальнейшего его рассказа я узнал, что ему 7 лет. Папы у него не было, а мать была дома и болела. Но болезнь ее была вполне обычной и называлась пьянством, а ребенок был предоставлен самому себе. 7 лет ему только исполнилось, в школу его еще не отдали, ну а воспитании и речи не шло.
– Где твои родные? Есть у тебя бабушки, дедушки, дяди, тети?
Оказалось, что бабушка с дедушкой по маминой линии умерли давно, а по отцовской линии родственников он не знал. У мамы была сестра, но жила она заграницей, и Павел ее никогда не видел. Судя по всему, ей до племянника было столько же дела, сколько и его матери.
Больше родственников у него не было, либо он о них просто не знал.
– Мама собирается отдавать тебя в школу? Тебе уже пора.
– Я не знаю, она давно со мной не разговаривала. Видимся мы редко, она или спит, или… – он не договорил и отвел глаза в сторону. Я посмотрел на большой синяк у него на шее, на который обратил внимание еще раньше, и который он старательно прикрывал воротом своей тоненькой куртки. Я молча сидел, едва сдерживая гнев. – В общем, я просто ухожу из дома, чтобы не встречаться с ней. – договорил он после некоторой паузы.
Уже поджимало время – я недавно вспомнил, что у меня назначена важная встреча, и мне следовало выдвигаться в сторону центра.
В голову пока не приходили какие-то адекватные решения вопроса, с которым я столкнулся, и я решил, что разберусь с этим чуть позже.
– Пойдем. Мне уже пора, но мы с тобой еще поговорим. – сказал я, и мы направились к выходу.
Мы зашли в магазин, я накупил для Паши огромный пакет продуктов, и мы ускоренным шагом пошли по направлению к его дому. У дверей квартиры я передал ему пакет. Он взял пакет медленно, как-то нехотя, и посмотрел на меня с надеждой.
– Ты еще придешь? – спросил он.
– Да. – ответил я, и его глаза загорелись.
Я не сдержался и обнял его, крепко прижав к себе.
– На холодной земле не сиди и одевайся теплее. – сказал я ему напутствие, и он согласно помотал головой.
Я развернулся и зашагал по направлению к дороге, опасаясь, что если еще задержусь, то не смогу сдержать слез.