«Мам, потому что там бельё солдатское сушили. А ещё… – он замялся, подбирая слова, – ну, самоубийства среди солдат в основном в сушке и случались. Теперь они стоят, смотрят. Может, завидуют, что мы живые. А может… и жалеют нас. Как будто хотят предупредить о чём-то».
После этого разговора я долго не могла отделаться от тяжёлых мыслей. Правда ведь, души, решившиеся на такое, остаются неприкаянными – не из-за греха, а из-за незавершённости. Они застревают между мирами в месте своей последней, отчаянной боли, становясь частью ландшафта, как деревья или камни.
Мы приехали к нему снова, когда до дембеля оставалось полгода. Сын уже был дежурным по штабу, чувствовал себя повзрослевшим и более уверенным. И вот, сидя у него в дежурке, он рассказал историю, от которой у меня кровь застыла в жилах.
«На прошлой неделе занятный случай был, – начал он, понизив голос, хотя вокруг никого не было. – В обед старший приказал сходить в ту самую казарму и выкрутить предохранитель на щитке».
Дежурка находилась прямо напротив зловещего здания. Была тёплая весенняя погода, кругом царила почти идиллическая тишина, нарушаемая лишь пением птиц – обычный мир, который внезапно обрывался у порога той двери.
«Чего, думаю, пацанов напрягать? – рассуждал сын. – Щиток с предохранителями прямо за дверью, на взлётке. Пять минут дела». Он взял единственный ключ, расписался в журнале и пошёл, чувствуя себя храбрым.
«Открыл я эту железную дверь, – его голос стал напряжённым, – и шагнул внутрь. Дверь оставалась открытой настежь, снаружи доносилось щебетание птиц, голоса из соседних корпусов. А тут… звуки как ножом отрезало. Стояла абсолютная, гробовая тишина – та, что не бывает в природе. И холод… Холод волной покатился по спине, хотя на улице было плюс пятнадцать. Я вырвал этот предохранитель, почти выскочил на улицу, обернулся – пустой, безжизненный коридор уходит в темноту. Захлопнул дверь и долго ещё ругал себя за трусость. Мол, показалось».
Но на этом история не закончилась. Вечером, уже часов в десять, когда смеркалось, пришёл новый приказ – отодрать плинтус из той же казармы и приделать его в медчасти.