В целом, погружаясь в подобные “материи”, мы попадаем в довольно “разреженную среду”, где трудно что-то твёрдо “ухватить”.
Именно поэтому современная наука, опирающаяся на твердые доказательства, не погружается в подобные темы, потому что там мало что заметно и приходится летать в облачности “по приборам”.
Так всегда бывает по мере движения от грубого к более тонкому.
Вспоминаю, как в 20 лет, учась на физмате РУДН, долгими и нудными днями готовился к экзамену по математическому анализу. И как было тяжело ориентироваться в этих билетах: выучишь 20 из 100, вернешься к первым пяти – а уже половина из головы вылетела.
“То ли дело копать какую-нибудь канаву!”, – думал я тогда.
Всё четко – покопал 3 часа – у тебя есть твердый осязаемый результат и выкопанная яма не засыпается наполовину на следующее утро.
К счастью, мне тогда все же удалось “удержаться” на более тонком уровне, не променяв матанализ на копание канав.
Но принцип запомнился, чем “твёрже”, тем легче пощупать, но тем одновременно тяжелее и “грубее” работа.
Чем человек становится старше, тем тоньше начинает видеть невидимые грани этого мира.
И если человек в свои 18 лет знает всё, то в 25 лет он знает почти всё, а к 35 понимает, что очень многого не знает. А к 40 многие приходят к мысли, приписываемой Сократу: “Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого”.
“Знающий” человек более опасен, поэтому среди религиозных фанатиков и героических бойцов так много молодежи – человек свято верит в свою (а чаще даже в чью-то, навязанную через обучение) картину мира и искренне не понимает, что могут существовать альтернативные точки зрения практически по любому вопросу и “что есть истина?” – вопрос достаточно трудный.
Поэтому в каких-то серьезных потасовках двое 18-летних с большей вероятностью покалечат или убьют друг друга, чем двое 40-летних.
40-летние скорее всего поговорят и разойдутся с миром.
Потому что сорокалетние уже понимают, что всё совсем не так просто и чёрно-бело, как им казалось в 18.