Исторические доноры. Прототипы
А теперь постараемся поподробнее изучить мифы-доноры, и что они из себя представляют. Вообще донор может представлять собой информационный материал любого рода – письменную или устную информацию или просто изображение. И хотя чаще всего донор представляет собой какое-то историческое событие, существуют и некоторые исключения.
Анализ доноров позволяет разбить их на две основные группы – исторические и психические доноры. Введем определения данных групп:
Исторические мифы-доноры – совокупность резонансных исторических событий, отразившихся в памяти человечества и получивших распространение в виде мифов или иного информационного материала.
Психические мифы-доноры – результат мыслительной деятельности человека или его творчества, получивших распространение в виде мифов или иного информационного материала. Эти доноры мы рассмотрим в следующей главе.
Хочется также отметить, что, несмотря на разделение этих групп, они могут совместно образовывать реципиентов.
Обратим внимание на исторических доноров. Примеры таких доноров мы уже рассматривали, изучая мифологемы Калидонской охоты и реки подземного царства. Вероятными историческими донорами этих событий мы соответственно указали смерть царя Менеса на охоте и ритуальные захоронения на Бахрейне. Это лишь предполагаемые исторические события, которые могли повлиять на образование соответствующих мифологем.
Существует немало теорий о том, как исторические события могут стать основой для мифа. К примеру, историческая война египтян с племенем гиксосов в середине II тысячелетия до н.э. могла являться донором для библейской легенды о Моисее и великом исходе. Некогда гиксосы были изгнаны из Египта после длительного периода оккупации. Эта теория подтверждалась и некоторыми авторами вроде Диодора Сицилийского или Манефона, связывающих народ гиксосов с евреями.
Аналогично военные конфликты Малой Азии XII веке до н.э. могли стать донором для мифа о Троянской войне. В этих конфликтах хетты воевали с рядом городов, в том числе и Вилусой – именно этот город часто связывают с Троей, поскольку название Вилуса тождественно названию Илион, столице государства Трои[41].
Анализируя исторических доноров, мы неизбежно коснемся исторических прототипов – реально существовавших персон, личность которых послужила для создания мифического образа того или иного персонажа. Прототип является своеобразным выражением исторического донора, наиболее его значимой частью – он дарит реципиентам те мифологемы, которые связаны с его личностью – имя, образ, эпитеты, деяния и многое другое.
На практике термин прототипа еще более растяжим. Мне приходилось знакомиться со многими работами, где прототипы представлены не только историческими персонами или группами, но и городами, географическими объектами и даже событиями – практически всем спектром мифологем. Между прототипами и историческими донорами в таком случае можно поставить условный знак равенства.
Например, часть участников хеттских конфликтов XII века до н.э. напрямую имеет отношение к гомеровской Илиаде. Царь хеттского государства Аххиявы Акагамунас послужил прототипом для греческого царя Агамемнона, поведшего греков на Трою[42] [43]. Предполагается, что именно из Аххиявы вышло одно из известных греческих племен – ахейцы, которые могли сохранить воспоминания об участниках войны.
Другой персонаж мифа о Троянской войне – царевич Парис, он же Александр, также имел своего прототипа. Этого прототипа звали Алаксандус, и он являлся царем города Вилусы в XIII веке до н.э.[44].
Агамемнон и Парис в мифе о Троянской войне являлись современниками и противниками друг друга. Но их исторических прототипов разделял приличный временной период. Акагамунас жил почти за столетие до Алаксандуса, а тот в свою очередь жил задолго до упадка Вилусы, т.е. краха предполагаемой Трои.
Как мы видим, исторических прототипов, которые стояли за теми или иными персонажами-современниками в мифе, в действительности могли разделять приличные временные интервалы. Но благодаря творчеству Гомера и других авторов события хеттских войн слились в одну сплошную историю.
Нередко мифы создавались конкретно ради того, чтобы его увековечить того или иного прототипа в истории. Возможно, эта традиция идет с Гильгамеша, ставшего героем древнейших эпических поэм. Гильгамеш как герой поэмы совершал различные подвиги – сражался с исполином Хувавой, побеждал небесного бога, спускался в подземный мир.
Реальный же прототип персонажа – собственно царь Гильгамеш – являлся пятым правителем шумерского города Урук и вряд ли имел отношение к большинству описанных им подвигов. Не исключено, что именно в эпоху Гильгамеша произошла первая попытка героизации правителя и отображения его в мифологии. Так или иначе, начиная с эпохи Гильгамеша, мы видим частые стремления мифотворцев увековечить ту или иную историческую личность через миф.
В большинстве случаев прототипы имеют мало отношения к приписываемым им в мифе деяниям. Так мифический греческий герой Ясон на корабле Арго отправляется в опасное морское путешествие. Цель Ясона и его пятидесяти спутников – завладеть волшебным золотым руном, которое находилось в колхидской волшебной роще Ареса под охраной дракона. Преодолевая различные препятствия, герои с огромным трудом достигают назначенной цели.
Но мало кто знает, что реальный Ясон был наместником Александра Македонского в Иберии, т.е. древней Грузии[45]. Исторический Ясон не имел никакого отношения и к десятой доле тех событий, что написаны в Аргонавтике, – он был иберийским тираном, свергнутым в результате восстания. Единственное сходство – безусловное посещение Ясоном территории, связанной с Колхидой. Для таких совпадений даже был создан свой термин – лингвистический прототип, который, как исторический Ясон, не дает персонажу ничего, кроме своего имени.
Но откуда же взялись все эти подвиги аргонавтов, если их ничего не связывало с Ясоном? В большинстве случаев мы имеем дело с многослойными реципиентами, имеющими несколько доноров. Даже количество аргонавтов, вероятно, заимствовано из истории Гильгамеша. Гильгамеш, отправляясь за священными кедрами в мифическую Страну живых, набирает с собой пятьдесят спутников в Уруке. Пятьдесят спутников мы можем увидеть и у поздних реципиентов – скажем, в славянской былине «Богатыри на Соколе-корабле», где герой Илья Муромец отправляется в морское путешествие с пятьюдесятью гребцами.
Не стоят исключением и библейские персонажи, которых мы уже сравнивали с божествами Месопотамии и Финикии. Ряд персонажей Библии также сравнивались различными авторами с какими-либо историческими личностями. Приведу эти имена в соответствующей таблице 3.
Как мы видим в таблице, наблюдается не только лингвистическая схожесть имен, но для многих из них совпадает и временной интервал проживания. Если у старших библейских патриархов разница с их предполагаемыми прототипами составляла более 1000 лет, то уже у более поздних эта разница снижалась. Возможно, это связано с тем, что старшие патриархи имели завышенную продолжительность жизни, о чем мы также поговорим.