[2] С некоторыми вещами мы обнаруживаем, что части содержатся в понятии целого, с другими – что нет. Например, понятие круга не содержит в себе понятия частей круга, а понятие слога содержит понятие звуков, хотя круг делится на части круга так же, как слог делится на свои элементы.
Перевод/Парафраз: Эмпирически мы видим, что в одних случаях части входят в определение (слог определяется через буквы-звуки), а в других – нет (круг не определяется через свои сегменты), хотя и круг, и слог делимы на части.
Комментарий (Бугай): Этот пример является отправной точкой для анализа. Различие между слогом и кругом не очевидно и требует объяснения. Почему для одного части конститутивны, а для другого – нет? Бугай указывает, что Аристотель наводит нас на мысль, что дело не в физической делимости, а в природе самого целого.
Критическое описание: Аристотель использует феноменологический метод: он апеллирует к нашему интуитивному пониманию определений. Это не просто произвольные примеры; они служат парадигмами для двух разных типов целостности: одна (слог) зависит от конкретных частей, другая (круг) – от абстрактной формы.
[3] Кроме того, если части раньше целого, но острый угол является частью права, а палец – частью животного, то острый угол будет раньше права, а палец – раньше человека. Однако не похоже, чтобы [4] части были более ранними, поскольку они производны по своему понятию от последнего, целого, а более ранним всегда является то, что может быть без другого.
Перевод/Парафраз: Если считать, что части онтологически первичнее целого, то выходит, что палец первичнее человека, а острый угол – прямого. Но это абсурдно, так как понятие «пальца» или «острого угла» логически выводится из понятия целого («палец чего?», «часть какого угла?»). По-настоящему первичное – это то, что может существовать самостоятельно (целое), а не часть, которая зависит от него.