Комментарий (Лосев): Аристотель применяет метод reductio ad absurdum (сведение к абсурду). Если бы мы признали тождество вещи и понятия для акцидентальных комплексов (вроде «белого человека»), это привело бы к смешению сущностных и не-сущностных предикатов. Понятие «человека» (сущность) и понятие «белого человека» (сущность + акциденция) были бы одним и тем же, что абсурдно. Критический вывод: Для акциденций (случайных свойств) и их сочетаний с субстанцией тождество с понятием не необходимо.
[5-7] Но необходимо ли в случае бытия-для-себя, чтобы понятие и бытие были тождественны? Предположим, например, что существуют известные субстанции, более ранние… которые некоторые называют идеями. Ведь если реальное благо отличается от понятия блага… то, кроме упомянутых, должны существовать и другие субстанции… Если же оба [понятие и сущность] отделить друг от друга, то не будет ни науки об одном, ни сущности о другом.
Комментарий (Бугай, Лосев): Аристотель переходит к главному – к сущностям самым по себе (καθ’ αὑτά). Он использует гипотезу идей Платона, чтобы показать ее внутреннее противоречие.
Аргумент «третьего человека»: Если идея Блага (реальное благо) отлична от своего понятия (λόγος), то должно существовать нечто третье, что опосредует это отношение, и так до бесконечности. Это классическое возражение Аристотеля против Платона.
Гносеологический аргумент: Наука (ἐπιστήμη) возможна только тогда, когда наше понятие (знание) адекватно самой вещи. Если сущность (идея) и ее понятие радикально разделены, познание становится невозможным. Мы будем знать лишь понятия, но не сами сущности, и наоборот.
[8-11] Ибо наука о вещи имеет место, когда мы узнали ее понятие… Отсюда с необходимостью следует, что хорошее тождественно понятию хорошего, прекрасное – понятию прекрасного…