В первичном и абсолютном смысле (πρώτως καὶ ἁπλῶς) определение и сущность принадлежат только индивидуальным субстанциям.
В производном и вторичном смысле мы можем говорить о «определениях» и «сущностях» качеств, свойств и отношений, но только как о чем-то зависящем от субстанции.
Бугай и другие современные комментаторы отмечают, что эта глава – не приговор другим категориям, а прояснение их онтологического статуса. Они существуют, но их способ существования – это «бытие-в-другом» (в сущности). Таким образом, Аристотель строит иерархическую онтологию, во главе которой стоит индивидуальная субстанция, а все остальные категории являются ее модусами.
Общий итог критического анализа
Глава 5 демонстрирует силу и слабость аристотелевского субстанциализма.
Сила: Логическая строгость, последовательность, защита индивидуального сущего как фундамента реальности. Аристотель успешно показывает проблематичность рассмотрения сложных свойств как самостоятельных сущностей и избегает платоновского гипостазирования идей (например, «идеи курносости»).
Слабость (предмет критики): Выводы главы кажутся излишне редукционистскими. Они ставят под сомнение научный статус любых дисциплин, кроме тех, что изучают простые субстанции. Уступка о «разных смыслах» определения выглядит как запоздалая попытка смягчить слишком жесткий вывод. Проблема определения сложных, но устойчивых единств (как «нечетное число», «радуга», «гроза») в полной мере не решается и остается вызовом для аристотелевской системы.
Комментаторы (и отечественные, и зарубежные) сходятся во мнении, что значение этой главы – не в окончательных ответах, а в постановке глубокой и чрезвычайно важной проблемы отношения языка, логики и онтологии.