[7] Здесь возникает еще одна трудность. Если полый нос и полый нос – это одно и то же, то полый нос и полый – это одно. Но если нет, то, поскольку невозможно говорить о полом носе в отрыве от предмета, для которого он предназначен (ведь полый нос – это пустота в носу), то либо вообще нельзя называть нос полым, либо дважды говорить одно и то же – полый нос, ибо полый нос будет полым носом. [8] По этой причине невозможно, чтобы существовало концептуальное бытие такой вещи, как полый нос: ведь полый нос снова будет иметь нечто другое, присущее ему.
Комментарий и критика:
Это ядро апории. Аристотель применяет логический анализ:
Если «курносый нос» = «курносость», то мы приходим к абсурду: часть (свойство) равна целому (носу, обладающему свойством).
Если же это не одно и то же (что верно), то мы сталкиваемся с тавтологией в определении. Определить «курносый» как «вогнутый нос» – значит сказать «курносый нос – это нос, который является курносым», то есть дважды повторить одно и то же (нос + курносый). Это не раскрывает сущность, а лишь перефразирует имя.
Вывод: у сложного объекта «курносый нос» нет своей собственной, неделимой сущности («концептуального бытия»). Он лишь комбинация двух других сущностей.
Зарубежные комментаторы (например, M. Frede) видят здесь зарождение проблемы синонимии и аналитичности. Аристотель, по сути, требует, чтобы определение давало новое знание, а не было простой подстановкой синонимов. Его критика тавтологичности очень современна.
[9] Итак, ясно, что существует определение только индивидуальной субстанции: если существует такое определение и других предикатов, то оно обязательно возникает путем сложения, как, например, в случае качественного и нечетного: нечетное нельзя определить без понятия числа, женское – без понятия животного. Определением [10] через дополнение я называю то, при котором приходится говорить одно и то же [11] дважды, как в приведенных примерах.
Комментарий и критика: