Глава 5. Проблема определения сложных сущностей: допустимо ли «определение через добавление»?
Общий контекст главы.
В 7-й книге («Зете») Аристотель исследует сущность (οὐσία). В главе 5 он сталкивается с фундаментальной проблемой: что может быть объектом истинного определения (λόγος, ὁρισμός)? Определение должно раскрывать сущность вещи. Здесь Аристотель argues, что сложные понятия (как «курносый») создают апории для теории определения, и приходит к выводу, что определение в собственном смысле слова возможно только для простых сущностей.
Критический разбор по абзацам
[1] Здесь возникает трудность. Если не принимать в качестве определения понятие, созданное путем добавления нескольких характеристик, то возникает вопрос, в каком случае происходит определение чего-то не простого, а связанного. Ведь такое понятие может быть определено только путем добавления дополнительных характеристик.
Комментарий и критика (на основе Лосева, Бугая и зарубежных комментаторов):
Аристотель намечает центральную дилемму. Истинное определение, по его мнению, должно быть простым и указывать на единую сущность (τί ἐστι – что есть вещь). Но в языке и мышлении мы постоянно имеем дело со сложными, составными понятиями («курносый», «бледный человек»). Возникает вопрос: можно ли такие понятия определять, не сводя их к простым? Если нет, то мы лишаемся определения для огромного пласта реальности. Если да, то мы рискуем допустить «определение» через простое перечисление признаков, что для Аристотеля неприемлемо, так как такое определение не будет выражать единую сущность, а будет лишь акцидентальным соединением.
А.Ф. Лосев подчеркивает, что эта апория вытекает из самого аристотелевского понимания сущности как чего-то индивидуального и неделимого. Сложное образование уже не является первичной сущностью.
Зарубежные комментаторы (например, W.D. Ross) отмечают, что Аристотель здесь готовится провести жесткое разграничение между определением-сущностью (для простых субстанций) и описанием-через-сложение (для всего остального).