Глава 4 представляет собой позитивный концептуальный прорыв в исследовании сущности. Если предыдущая глава была негативной (критика материи как сущности), то здесь Аристотель переходит к анализу следующего кандидата – «сути бытия» (τὸ τί ἦν εἶναι) или «чтойности». Его цель – выяснить, что представляет собой сущность, выраженная в понятии и определении.
Основной тезис главы: Истинная сущность вещи – это её «чтойность», выражаемая в определении (ὁρισμός). Однако определение в строгом смысле возможно только для субстанций (первично – для их видов, εἴδη), но не для акцидентальных единств, чьё бытие производно и сводимо к бытию субстанции.
Ключевые выводы по структурным элементам главы:
Методологический переход к «более известному по природе». Аристотель совершает переход от анализа подлежащего (онтология) к анализу понятия (логика). Он движется от чувственно данных вещей («известное нам») к их умопостигаемым принципам и причинам («известное по природе»), каковым и является чтойность (Лосев, Зеллер). Это апостериорный метод, противопоставленный априорному методу Платона (Лега).
Критерий чтойности: «само по себе» vs «по совпадению». Центральный инструмент анализа – различение того, что принадлежит вещи «само по себе» (καθ’ αὑτό) и что присуще ей «по совпадению» (κατὰ συμβεβηκός). Суть бытия – это то, что составляет природу вещи необходимо и без чего она не может быть собой (Бугай). Это исключает из определения все случайные и преходящие признаки.
Критика акцидентальных единств. Аристотель доказывает, что у сложных образований типа «белый человек» нет собственной чтойности. Их единство случайно, а не субстанциально. Они не являются самостоятельным «вот этим» (τὸ τόδε τι) и их понятие не синонимично понятию субстанции (Лосев, Фреде). Это пробный камень, показывающий силу его метафизики в различении подлинного и неподлинного бытия (Глушаков).