Глава 3 представляет собой диалектическое движение мысли, которое начинается с общепринятого и очевидного определения сущности и, через его имманентную критику и доведение до логического предела, приходит к его отрицанию и указанию на истинного кандидата. Это наглядная демонстрация аристотелевского метода разрешения апорий.
Основной тезис главы: Хотя сущность как подлежащее (ὑποκείμενον) является логичной отправной точкой, отождествление сущности с материальным субстратом ведет в тупик. Истинной сущностью, отвечающей критерию «быть отдельным этим» (τὸ τὶ ὄν), является не материя, а форма (εἶδος, μορφή), которая и придает материи определенность и индивидуальность.
Ключевые выводы по структурным элементам главы:
Выбор отправной точки и постановка апории. Аристотель начинает с анализа сущности как «подлежащего» – того, о чем все сказывается, но что не сказывается ни о чем другом (Лосев, Бугай). Это уважение к здравому смыслу и физической интуиции (традиция досократиков). Однако в этом определении уже заложена проблема, которую предстоит вскрыть.
Уточнение понятия «подлежащее»: введение триады. Аристотель сразу усложняет картину, показывая, что «подлежащее» понимается в трех смыслах:
Материя (ὕλη) – то, из чего вещь состоит (медь).
Форма (εἶδος) – то, что вещь есть, ее структура и суть (форма статуи).
Синтез (συνόλον) – конкретная вещь как единство материи и формы (готовая статуя).
Уже здесь заявляется приоритет формы как онтологически первичного начала (Лега).
Мысленный эксперимент и редукция к абсурду. Центральный логический ход главы – последовательное «снятие» всех предикатов (свойств, количеств, качеств) с вещи. Этот анализ показывает, что если настаивать на идентификации сущности с подлежащим, то в остатке мы получаем чистую материю – неопределенный, лишенный всяких свойств субстрат (Лосев).
Этот субстрат невозможно познать (Харт), он есть «чистая потенциальность» (δυνάμει) и сам по себе не является ничем определенным (Оуэнс).