А. Швеглер (A. Schwegler): Аристотель здесь не просто перечисляет философов, а выстраивает диалектическую линию развития мысли. Учение Платона представлено как синтез предшествующих учений: гераклитовского потока и пифагорейского учения о числах и бестелесном, который стал возможен благодаря методу Сократа. Швеглер подчеркивает, что Аристотель видит в Платоне не создателя совершенно новой системы, а мыслителя, который систематизировал и трансформировал уже существующие концепции (Die Metaphysik des Aristoteles, Bd. III, S. 45).
У. Д. Росс (W. D. Ross): Росс акцентирует исторический контекст: Аристотель дает нам бесценное, хотя и критическое, свидетельство о genesis платоновской теории идей. Упоминание о Кратиле и Гераклите особенно важно, так как оно показывает онтологический импульс теории: поиск неизменного объекта для знания в противовес изменчивому миру чувств (Aristotle’s Metaphysics, vol. I, p. 164).
А. Ф. Лосев: Лосев видит в этом пассаже глубокое понимание Аристотелем историко-философского процесса. «Аристотель здесь не историк, а диалектик. Он показывает, как необходимость логического развития философских проблем приводит к платоновскому учению об идеях». Лосев также отмечает, что характеристика Платона как последователя пифагорейцев и гераклитовцев является «гениально-меткой» (История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика, С. 44-45).
[987b1] Σωκράτους δὲ περὶ μὲν τὰ ἠθικὰ πραγματευομένου… περὶ δὲ τῆς ὅλης φύσεως οὐθέν…
А. Швеглер: Аристотель проводит четкое разграничение: Сократ интересовался только этическими дефинициями, Платон же онтологизировал его метод, распространив поиск общего (τὸ καθόλου) на всю область сущего. Таким образом, сократовское «что есть?» (τί ἐστι) стало платоновской «идеей» (ἰδέα) или «формой» (εἶδος) (Die Metaphysik des Aristoteles, Bd. III, S. 48).
Д. В. Бугай: Бугай соглашается с этой трактовкой, уточняя, что «Сократ искал логические определения добродетелей, в то время как Платон придал этим определениям онтологический статус, сделав их самостоятельными сущностями, существующими отдельно от мира вещей». Это и есть ключевой момент расхождения Аристотеля с его учителем (Учение Аристотеля о сущности, С. 78).