[14-16] Если считать «сущее» и «единое» (как самые общие предикаты) искомыми отдельными субстанциями, то возникает проблема: они не обозначают «вот это» (конкретную сущность). Если же они все-таки обозначают отдельную субстанцию, то тогда всё, к чему они приложимы (т.е. всё существующее), должно быть отдельной субстанцией, что абсурдно.
Комментарий: Повторная и усиленная критика платонизма. «Сущее» и «единое» – это не сущности (οὐσίαι), а атрибуты (συμβεβηκότα) сущностей. Они не отвечают на вопрос «что это?» (τὶ ἐστι), а лишь описывают, что оно есть и что оно едино. Если же превратить их в самостоятельные сущности, то стирается грань между субстанцией и акциденцией, и вся онтология рушится.
В. П. Гайденко («Учение Аристотеля о сущности…», с. 201): Гайденко видит здесь коренное отличие аристотелизма от платонизма: «Аристотель отделяет общее, которое является предикатом и существует только в единичном, от сущности, которая является субъектом и носителем предикатов». «Сущее» и «единое» – предикаты, а не субъекты.
8: Критика пифагорейско-платонического учения о числе как субстанции
[17-18] Учение о Едином и Неопределенной Двоице (материи) как принципах, порождающих числа-субстанции, несостоятельно. Оно не может объяснить, как из единого принципа возникают составные числа (например, двойка) и как их можно считать едиными субстанциями.
Комментарий: Аристотель атакует пифагорейский элемент платонизма. Если числа – это сущности, то они должны быть едины. Но число по своей природе множественно (двойка состоит из двух единиц). Как может сущность быть множественной? Кроме того, механизм «порождения» чисел из Единого и Диады непонятен и мистичен, а не логичен.
W. K. C. Guthrie (A History of Greek Philosophy, Vol. VI, p. 218): Guthrie замечает, что Аристотель показывает онтологическую натяжку: попытка онтологизировать математические абстракции приводит к неразрешимым противоречиям. Число есть свойство количества, а не самодостаточная сущность.