ἔστι δὲ καὶ ἡ ἀποδεικνὺς διαφέρουσα ἀποδείξεως—καὶ ἔοικεν ὁ μὲν ἀποδεικνὺς αἰτεῖσθαι, ὁ δ’ ἐλέγχων αἴτιός ἐστιν. οὐδὲν δ’ ἧττον ἄτοπον τὸ αἰτεῖσθαι τοῦτο παρὰ τοῦ μὴ ὁμολογοῦντος—μὲει γὰρ ἂν πᾶσιν εἶναι φανερόν—ἀλλ’ εἴ τι ἄλλο, περὶ οὗ ὁ λόγος ἐστίν, ἀποδεικτέον. ἡ γὰρ ἀρχὴ οὐκ ἐκείνου ἀποδεικνύντος, ἀλλ’ ἐκείνου ὁμολογοῦντος ἐστίν—οὗτος γὰρ λόγου μετέχει.
[6] ὁ μὲν ἀποδεικνὺς αἰτεῖσθαι… – Тот, кто доказывает (прямым образом), «требует» (αἰτεῖσθαι), то есть заранее постулирует истинность принципа, что в споре с отрицающим его некорректно.
ὁ δ’ ἐλέγχων αἴτιός ἐστιν. – Тот, кто опровергает (эленктически), является «причиной» (αἴτιός). Это можно понять как то, что он является инициатором процесса, в котором оппонент сам для себя становится причиной обнаружения противоречия в своей позиции.
οὗτος γὰρ λόγου μετέχει. – «Ибо только он причастен логосу». Финал аргумента: истинным «доказывателем» оказывается не тот, кто выстраивает силлогизмы, а тот, кто, признавая хоть что-то, уже признал логос и, следовательно, закон его работы – закон противоречия.
4. Условие возможности диалога: значение слова.
[7] Исходным пунктом [опровержения] должно быть требование не того, чтобы [оппонент] сказал, что нечто существует или не существует (ибо это сразу можно было бы счесть допущением именно того, что требуется доказать), а того, чтобы он хоть что-то обозначил словом – и для себя, и для другого. Ведь это необходимо, если он действительно что-то говорит. Если же он этого не делает, то для такого человека [8] не существует речи – ни с самим собой, ни с кем-либо другим. Если же оппонент это делает, то доказательство станет возможным, ибо уже будет нечто определенно сущее. [9] И тогда причина [возможности] доказательства – не в том, кто доказывает, а в том, кто говорит [и что-то означает]: ибо он, отрицая [закон противоречия], тем не менее говорит. Далее, тот, кто это допускает, признает, что нечто может быть истинно и без доказательства, а значит, что не всё может быть «так и не так».
Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):