Пояснение: Бониц обращает внимание на лингвистический аргумент Аристотеля. Язык отражает онтологическую структуру: бытие и единство не являются предикатами, которые что-то добавляют к сущности; они являются самими условиями возможности высказывания о чём-либо как о чём-то определённом.
Более того, сущность каждого из них не просто или Единое, а столь же малое или сущее.
Ἔτι δ’ ἡ οὐσία ἑκάστου ἑνός ἐστιν, καὶ οὐκ ἄλλο τί ἐστιν ἁπλῶς ἓν καὶ ὄν.
Комментарий Александра Афродисийского (древний комментатор):
Оригинал (др.-греч.): «Ὅτι οὐκ ἔστι παρὰ τὰ ὄντα ἕν τι κοινὸν κεχωρισμένον, ὥσπερ οὐδὲ τὸ ὂν αὐτό. ἀλλ’ ὥσπερ τὸ ὂν ἐν τοῖς οὖσι λέγεται, οὕτω καὶ τὸ ἕν. διὸ καὶ ἡ οὐσία ἑκάστου, καθ’ ἣν ἕκαστόν ἐστιν, ἕν ἐστιν.»
Перевод: «То, что нет некоего общего единого, отделённого от сущих [вещей], как не существует и самого-по-себе сущего. Но как сущее говорится в сущих, так и единое. Потому и сущность каждой [вещи], в силу которой каждая есть, едина.»
Пояснение: Александр даёт онтологическое истолкование: ни сущее, ни единое не являются самостоятельными сущностями (как, возможно, у Платона), существующими отдельно от конкретных вещей. Они существуют только в сущих вещах как их собственная сущность, делающая их чем-то одним и определённым.
Комментарий А. В. Кубицкого (перевод и комментарии «Метафизики», 1934):
«Аристотель здесь наносит удар по платоновско-пифагорейскому представлению о Едином и Сущем как о самостоятельных началах, существующих отдельно от чувственного мира. Его тезис означает: нет никакого «единого самого по себе» (αὐτοέν), как нет и «сущего самого по себе» (αὐτοόν). Единство и бытие – это не гипостазированные сущности, а неотъемлемые атрибуты каждой конкретной сущности (οὐσία), форма которой и придаёт вещи её единство и определённость бытия».
Оригинальный древнегреческий текст (согласно стандартной нумерации Беккера)