Глава 10
– Хватит проводить эксперименты над мальчиком. – Рина была очень недовольна моим состоянием при передаче моего тела с рук на руки. – Ты как себя ощущаешь? – Внимательный взгляд Рины пробежался по мне, как пальцы незрячего. – Ну-ка выходи на свет. – Меня потащили в центр комнаты.
– И тебе здравствовать, Травница. – Лапоть без приглашения зашёл в квартиру, закрыл дверь на все замки.
Пока Лапоть занимал собой всё пространство в прихожей, Рина поставила меня в центре комнаты, которая, скорее всего, была её спальней. Моему беглому взгляду предстал «суровый» порядок девичьей «кельи»: красиво заправленная кровать; аккуратно расставленные фигурки на комоде; опрятность и чистота, нерушимая в присутствии её хозяйки. Рина положила правую ладонь на мою макушку, левую в область солнечного сплетения.
– Вдохни и закрой глаза. – После выполненной команды меня принялись вращать вокруг собственной оси (правая рука девушки по-прежнему была на моей макушке). – Стоп. Садись на выдохе, на пол. – Маленькая, жёсткая ладонь Рины упёрлась в мою грудь. Моё тело, как спущенный воздушный шарик, плавно опустилось на пол, выпуская оставшийся воздух. – Как придёшь в себя, присоединяйся к нам.
Теперь, когда ось мироздания (Рина) оставила меня наедине с Миром, он продолжал вращаться вместо меня. Аккуратно, стараясь не раскрутить его ещё сильнее, мне пришлось начать вдох, пока мои лёгкие совсем не забыли предназначенную им природой функцию. В этом кружении реальности ещё проступали нити Первого и Третьего (моя растроенность сознания), алели нити красного круга на куске земли в центре пола комнаты, весёлый звон черепков в мешочке, убранном Лаптем в карман его пиджака, голоса Рины и Лаптя, обсуждающих в соседней комнате перспективы моего будущего. Мир был не против моего вдоха (даже чуть замедлил своё вращение). Пора было рискнуть и начать выдыхать самостоятельно (оставалось только вспомнить, как это делается).
Постепенно цикл за циклом Мир успокоился, скрылся в складках моего сознания. Как попрятанные по карманам конфеты, перестали будоражить моё внимание потоки энергий, протекающие через моё тело (сознание Первого), отзывчивость Мира на моё внимание (как ластящаяся кошка), радость осознания моего присутствия в Мире реальных вещей (Третий?), способность вдыхать жизнь в любую палку, камень, придавая совсем не свойственные им образы.
Образы убегали и путали моё сознание. Достоверными (согласно моей памяти) были запахи, а потом и звуки. Пахло Риной, её комнатой, благовониями с вплетениями пряных трав. Голоса в соседней комнате. Настроившись на них, собрался, потянулся к знакомым тембрам голоса Рины. Опёрся на знакомые обертона Лаптева, вытянул себя в реальность. К моему телу постепенно возвращалась способность к ощущениям: затёкшие ноги, текстура ковра под моей пятой точкой и ладонями. Опереться руками и подняться на ноги, было моим первым порывом, но пока рано. Я сидел и слушал приглушённые голоса, рассматривая их как сплетение вибраций, складывающейся в разноцветный узор слов, сплетавшихся в ковёр, рисунок которого передавал смысл их беседы. Сознание подстроилось под моё восприятие и слова, еле слышимые через закрытые двери, стали обретать смысл через узоры, ассоциации и образы.
– Ты знаешь расклад. – Голос Рины несёт усталость и безысходность. – Почему ты за эту форму жизни?
– Я с ним до конца. – Лаптев спокоен и непоколебим как скала.
– А когда его время выйдет, что ты будешь делать?
– Да, второго такого не будет. Надеюсь, что-то да останется.
«Про кого это они так спорят?» – начинаю поочерёдно напрягать мышцы (до боли и судорог), чтобы привести в чувство моё тело.
– Можешь объяснить свою преданность?
– Я разделил с ним его одиночество и увидел мир его глазами. Ты знаешь, что его дар – это страшное проклятье (на мой взгляд). Нести такое бремя не под силу человеку. Он делится им с людьми, которых считает способными изменить этот мир.
– По его лекалам и шаблонам.
– Возможно. Я ему не судья, только себе. Он очень давно обнаружил, что его дар, либо приживается в человеке и он становится особенным, подходящим партнёром для переделки мира, либо его разбивает паралич, одолевает кататония и прочие разновидности разделения тела и сознания.
– Паук впрыскивает свой яд. – Усмешка Рины – горька как хина.
– Не он выбрал себе это имя. Хотя оно ему понравилось. Человеческий разум слаб, а сознание подстраивается под определённые программы, концепции, идеалы. После первых попыток Он замкнулся в себе и общался только с Кляксой. – Лаптев резко прервал свой энтузиазм. – Сегодня мы встретились по другому поводу.
Дальше всё моё внимание забрал образ Ганеши, развернувшийся в моей голове. Точно такое же изображение человека с головой слона висело в комнате (где сейчас сидели Лаптев и Рина), постепенно набрав объём. Мудрые глаза Ганеши заглянули мягко в мои (у меня есть глаза?), брови его нахмурились, потом его улыбка обняла меня, правый глаз мне подмигнул, глаза закрылись, через секунду и образ растаял. Я сидел посреди комнаты на мягком ковре. Моё тело и я были нераздельным целым. Пора было встать и явить себя миру (что я с лёгкостью сделал).
– Привет. – Зайдя в комнату, окинул её беглым взглядом. Лаптев занимал весь диван, полулёжа развалившись на нём. Рина сидела в своём любимом кресле. На столике стоял запотевший кувшин молока и традиционный чайный набор (чайник, кружки, конфеты, печенье, пиала с мёдом). – Могу присоединиться?
– Долго ты приходил в себя. – Рина потянулась, подняв руки вверх, потом резко сбросила их к полу, поводя большими пальцами по всем остальным, протянула руки мне. – Хотела уже объявить выговор за грубую работу.
– Что-то изменилось. – Лапоть потянулся к внутреннему карману пиджака, но передумал. Стал с озорным прищуром рассматривать меня.
Я, стараясь не замечать пристального внимания к моей персоне, подошёл к Рине, взял её руки в свои, слегка наклонившись, поцеловал каждую.
– Достаточно было объятий. – Веселье в голосе девушки ласкало мой слух (чтобы обнять её мне пришлось наклониться сильнее). Она с искрой озорства потянула меня к себе (чуть не уронив меня к себе на колени), отпустила мои руки. – Садись и пей молоко, оно для тебя. Можешь не пить его залпом, а воспользоваться стаканом.
Мне пришлось остановить свой порыв – приникнуть губами к кувшину, поискав глазами на столе, нашёл стакан. Сев в кресло налил до краёв молока, выпил залпом (повторил три раз), поднял глаза на моих старших товарищей. Возраст и воспитание не позволяли им рассмеяться в полный голос, но энергетика и образы могли заставить танцевать все имеющиеся в комнате губы и живые, и нарисованные.
В следующие несколько часов на меня обрушился шквал информации. Лапоть был твёрд и непреклонен (в вопросе моего «воспитания»), напоминая мне своими действиями наждачный камень, о который гранят драгоценные камни. Рина выступала смягчающим «материалом» (маслом), позволяющим не перегреться моим мозгам, не закипеть моему самомнению – разряжала обстановку весёлыми образами, невпопад издаваемыми звуками. Мне было проще принять сторону Рины, но приходилось считаться и с возложенными на меня надеждами Лаптя.
Со стороны Лаптя мне перво-наперво было предложено перейти в режим «Hihg», чтобы принимать информацию на всех уровнях, а не только на сознательном. Оказывается, три уровня моего «Я», открывшиеся мне сегодня, позволяют моей сущности (сегодня я перестал быть человеком, в обычном понимании этого слова) находиться на одном из уровней в равных процентах разделения внимания или давать приоритет одному из трёх. Первый уровень (Hihg, высокий) нужен для получения, «усвоения» информации от «скоростных» источников информации (Высокие сущности, существа других миров, Старшие духи). На этом уровне не рекомендуются любые иные действия с энергией и информацией (до получения посвящения). Второй уровень (Meddle, средний) нужен для активных действий в этом Мире, для общения с равными себе, получения информации на сознательном уровне. Возможен обмен как энергий, так и информацией (беседа, чтение, приём пищи, секс). Третий уровень (Low, маленький) подходит для обмена энергией, работы с ней, общение с «низшими по развитию» сущностями (дети, животные, насекомые). Информация этого уровня требует дополнительно обработки, а энергия прекрасно усваивается (эмоциональные всплески, секс).
Примерами работы на уровнях восприятия послужили мои недавние встречи с Тёмной и Светлой сущностью (ткнули как щенка носом). Тёмной сущности (питающейся низшими вибрациями, генерируемой человеком энергии) нужно противопоставить уровень внимания «Low», позволяющей выплеснуть энергию в противоположном полюсе и начать разбираться с ней на уровне «Meddle». Тогда не будет пробоя в энергоструктурах, неконтролируемой потери энергии, так как всю выплеснутую энергию можно будет собрать (тёмная сущность не сможет её принять, будет спелёната её как паутиной). Светлой сущности нужно показать своё развитие до первого уровня внимания (Hihg), тогда оно будет давать «оценку» твоему уровню развития, не разделяя на проценты. Так как в моём случае преобладал третий уровень, то со мной повели беседу на Low уровне моего внимания.
Мой наивысший уровень работы с энергией находится на Low уровне внимания. Благодаря этому я могу видеть и взаимодействовать с энергией противника (посмотри на досуге, что их вводит в ступор после того, как ты забираешь у них сексуальную энергию). В сексуальном плане на этом уровне я «наполнен», для дальнейшего развития мне нужен переход на Meddle уровень в сексе (требуется партнёр такого же уровня). Также моё развитие на низком уровне позволяет моему третьему вниманию прекрасно трансформировать любую энергию в РаЖ (находящуюся под управлением маленького «я»).
Средний уровень – это уровень действия. На нём у меня прекрасно развиты навыки бойца, ученика (усвоение информации), практика (умение применять полученную информацию). Обмен информации на этом уровне у меня не стабилен, так как получаемая мной информация от неживых источников (книги, фильмы, интернет) не совпадает по уровню получения информации от окружающего мира. Конечно, есть подвижки, благодаря моей способности наблюдать за поведением противника, смотреть на реакцию окружающих девушек. Дальнейшее развитие этого уровня внимания требует коррекции при получении информации (нужно прослеживать все уровни состояния объекта, а не сваливать всё только на отношение ко мне «любимому»), что возможно только при содействии первого уровня внимания.
Высший уровень – уровень творца, когда любое твоё действие, творение живёт – имеет прошлое, настоя и будущее. Путь к этому уровню внимания индивидуален для каждого, так как нет ограничений для творчества. Наставник может задать только начальный толчок (посвящение), задать вектор, а дальнейший путь будет пройден только самим идущим по нему. Гармония в человеческой сущности достигается при самостоятельном прохождении человеком всех трёх путей внимания. Когда один из уровней подтягивается в человеке искусственно, то возникает диссонанс, устранение которого происходит посредством постороннего вмешательства (корректировки) наставника, применения инородных химических соединений (алкоголь, наркотики, галлюциногены).
– К сожалению, большинство людей, достигших границы третьего уровня внимания, – Лапоть похлопал себя по нагрудному карману пиджака, – проходят через «искусственный» переход между уровнями внимания. И им требуется некоторый катализатор, для достижения «внутреннего» покоя. Из твоих знакомых только Микош «чистый» (хотя по утрам был замечен с минералкой), остальным (включая меня) нужен «стимулятор жизни».
На этом «гранение» меня как личности закончилось и началась «полировка». Рина объяснила мне «мой вектор» – устранение дефектов у сущностей с женским распределением энергии. Работа грязная и неблагодарная, за которую мне ещё предстоит оправдываться. Плата в материальной форме будет приходить от моего духа помощника (поздравляю, твою кандидатуру одобрили). Как это будет происходить, договаривайтесь сами. Если все задачи, поставленные передо мной, будут сданы в срок и качественно, то будет оказана информационная поддержка для дальнейшего моего развития.
Мои недавние действия вызвали «возмущения в среде», в результате чего моя «цена» возросла, возрос интерес к моей «персоне» нежелательных конгломератов, бригад и других коалиций сущностей всех мастей. Моё «перемещение» на территорию Швейцарии не только рекомендовано, а настоятельно прописано (бумаги уже подписаны, билеты куплены). Иначе меня разорвут по кусочкам (стая из комаров, пчёл, мышей, жаб, волков, лис, летучих мышей, орлов разлетается от моего обглоданного скелета, каждый уносит кусочек меня, соразмерный его силам), а все кто опекал меня, получат «по голове» (Рина в слезах стоит на коленях, задрав голову вверх молит о прощении; мои родители в траурном облачении, обмывая мой скелет слезами, прячут его в шкаф; маленький, крепенький, розовощёкий «ангелочек» нахлёстывает прутиком Лаптева, Михаила Валерьевича, Рашида Нургалиевича, Латышева, неспособных от него увернуться); мой друг Полоз ел что-то подозрительно похожее на сопли из глиняного горшка, давился, зеленел, но упорно пытался его опустошить).
Некоторые видения-образы можно было локализовать по автору, некоторые имели коллективные корни. Лапоть и Рина по очереди вели со мной «общение» на разных уровнях, иногда сплетая свои «информационные каналы». Это очень походило на трезвого гостя, опоздавшего к началу торжества и вынужденного либо «догонять» всех, либо сидеть в какофонии парных бесед, пытаясь найти разумный смысл и вклиниться в какой-то из них (чтобы не прослыть «трезвенником»). Моя голова разрывалась от несвязанных между собой потоков информации, хотелось «накидаться» того же что и мои визави, но тут были трудности. Если я понимал, что Лапоть курит какую-то сомнительную смесь, то пристрастия к искусственным возбудителям за Риной не замечал. Нужно было ещё как-то адекватно реагировать, простого поддакивания и кивания головой не хватало.
К концу вечера я уже считал, что эти двое будут пострашнее Фауста Гёте. Выжатого, как лимон, меня оставили ночевать в квартире Марины, на диване, место на котором для меня согрел Лапоть. Мои мучители оставили меня одного, переместившись на кухню (когда Лаптев покинул квартиру, я так и не заметил). Меня окружали образы, потоки энергии и информации, не позволявшие погрузиться в здоровый сон. Закрывая глаза, я чувствовал, что комната вокруг вращается, а моё тело было границей моего сознания считаные секунды. Наконец, стабильность была достигнута в долгом падении в бездонный колодец, без стен и света.
От выпитого молока мой организм разбудил меня посреди ночи. С трудом вывалившись из сна, я медленно осознавал место, в котором находился (организм требовал более активных действий). Сориентировавшись в пространстве, осталось найти координаты во времени, что я проделывал весь путь до туалета. На кухне не было штор, прекрасно были видны настенные часы с еле ползущими стрелками – 3:15. Свет мне не хотелось включать, как в далёком детстве – приключение в тёмной квартире, интересно было заглянуть за все закрытые двери, окна, послушать, как дышат спящие обитатели. В большой комнате висели тяжёлые, плотные шторы, которые мне не хотелось отодвигать, так как я плохо помнил, на каком расстоянии от них висели ветерки, колокольчики и ловцы снов. После яркого света в туалете и незашторенной кухни большая комната казалась погружённой в абсолютный мрак, который меня скорее отталкивал, чем манил. Во мне проснулось желание взглянуть на лицо спящей Марины (моя мама утверждала, что все спящие люди похожи на ангелов). Крадучись на носочках (как настоящий индеец) добрался до дверного проёма спальни, остановился, прислушиваясь к дыханию девушки. Двери были открыты, сквозь дверной проём лился свет с улицы (шторы на окнах были чисто символические – от сглаза). Заглянув в комнату, убедился, что девушка спит, лёжа на боку, отвернувшись от света. Так как меня интересовало только лицо девушки, то мне показалось разумным перемещаться на уровне её лица. Опустившись на четвереньки, я стал изображать кота на охоте, крадучись подбирающегося к жертве. Любуясь лицом спящей девушки, положил свой подбородок на её кровать, тихо впитывал в себя звуки её дыхания. Сейчас её глаза не отвлекали на себя моё внимание, что давало мне возможность любоваться каждым сантиметром её лица. Меня смущало и раздражало только то, что Марина пользовалась кондиционером при стирке, отчего его запах перебивал все остальные. Мягкий ночной свет, проникающий от уличных фонарей и, возможно, луны, был под стать красоте спящей девушки, такой же не броский, но завораживающий, манящий срытыми в тенях тайнами.
Оторвавшись от созерцания спящей красавицы, сбросил с себя морок её равного дыхания, решил заняться делом, раз мне не спится. Вернулся обратно в мою комнату, сел в Маринино кресло (оно было как раз напротив изображения Ганеши), стал пытаться разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Закинул ноги на подушку кресла, оно оказалось достаточно широко, чтобы сидеть в нём по-турецки. Закрыл глаза, пытаясь вызвать образ Ганеши, начал цикл вдох-выдох, подключил циркуляцию энергии по большому кругу: на вдохе поднимал то, что есть (странно эрекции после продолжительного нахождения в спальне Марины не было) от паха по Сушумне; на выдохе поднимал энергию от паха по лобку к Свадхистане. Смущённый отсутствием эрекции стал разбираться в своём отношении к Рине (она не вызывала жгучего желания обладать ею). Внутри меня поднималось что-то тёплое, покровительственно обнимающее чувство как к старшей сестре. Сестре более мудрой, способной научить «желторотика» братишку.
Придя к такому выводу, я с облегчением вздохнул (не всё потеряно и старость ещё далеко), стал вспоминать, что говорила «сестрёнка» об изображениях на её стене. Перед «глазами» встал образ атлетичного мужчины со странной башней из волос на голове, сидящий на тигровой шкуре в медитативной позе («Шива» – прошелестел голос Рины из глубин моей памяти). Рядом с Шивой стал проступать образ зелёной женщины странного вида («Тара» – подсказала Рина из моей памяти), также сидящей в позе лотоса. Энергия ожила во мне, заструилась, сподвигнув меня вызвать образы Зевса, Одина и Ра. Мои потуги не принесли желаемого результата, так как образы получались нечётким, походили на литографии из старого школьного учебника. Вдруг в моё сознание вошёл образ седого старца в тяжёлой шубе, с длинным посохом в руках. Его абсолютно белые волосы на непокрытой голове переходили в длинную бороду, кустистые брови. Грозные брови таили весёлый взгляд ясных, как весеннее небо, глаз. Что-то белое шевельнулось слева. Это оказался хвост белого быка, пасущегося рядом с медитирующим Шивой (как я не заметил быка?). Бык пережёвывал траву, Шива улыбался. Ещё один взмах хвоста и передо мной проявились три изображения Ганеши. С лева красный Ганеша, в центре золотой Ганеша, справа серебряный (серый, металлический) Ганеша.
– Моё почтение. – Мысленно произнёс я, представляя, как склоняюсь в лёгком поклоне, приложив правую руку к груди. – Мня зовут, Мартин. – Распрямившись, посмотрел вопросительно в глаза золотому Ганеши (что дальше? Какие правила этикета?).
Золотой Ганеша протянул ко мне руку с подносом, на котором лежал мешочек, склонил голову направо. Я попытался протянуть руку к подарку, но чем дальше «выдвигалась» моя рука в пространство между нами, тем дальше становился золотой Ганеша. От ног красного Ганеши отделилась тёмная точка, запрыгнула на поднос, схватила мешочек и устремилась ко мне. Существо двигалось странными прыжками, напоминающими «галоп» крысы, каковой и являлось. Когда крыса добежала до меня, то она была размером с кавказскую овчарку.
– И что дальше? – пронеслось в моей голове, когда в моей руке оказался мешочек из плотной ткани.
В ответ крыса опустилась на живот, повернула свою морду ко мне, приглашая её оседлать. В моей памяти всплыло, как я пытался кататься на Балу.
– Опыт у меня есть. – Усмехнувшись, забрался на спину крысы уже размером с коня тяжеловоза.
Моё удивление росло не только с размерами крысы, его подпитывало плавное изменение мира с каждым скачком моего «скакуна»: левая часть мира передо мной становилась восходящим солнцем; правая часть мира освещала заходящая луна; в центре золотился песок моего острова. Картина приближалась ко мне, обретая более чёткие очертания и объём. Стоило мне закрыть на миг глаза, как под лапами «скакуна» зашуршал песок. Когда я их открыл, то уже стоял под стенами моего старого форта. За спиной раздался весёлый лай. Повернувшись к бежавшему ко мне Балу, я пытался сложить в своей голове мои перемещения в пространстве «воображения». Мой старый пёс остановился в паре шагов от меня, вглядываясь на тёмный комок шерсти на моём правом плече. Крыса пискнула, когда я перевёл на неё внимание, повела носом в сторону гор, возвышавшихся в центре острова. Там в горной прохладе, наполняемое прямо из облаков и туч, был мой запас пресной воды – озеро.
– Пойдём приятель. – Потрепав в приветствии пса, я направился по узкой тропинке в горы. – Осмотрим наши владения.
Поднявшись в горы к озеру, я осмотрел пустые, голые склоны, зачерпнул прозрачной и холодной воды, напился.
– Что дальше? – покосившись на крысу, спросил я.
Крыса с пиком спрыгнула с моего плеча (всё ему нужно объяснять), отбежала от берега, начала рыть ямку. Мы с Балу смотрели за её трудом склонив голову набок (я, опустившись на колени, гладил пса), пока требовательный писк не заставил меня подойти к месту трудов крысы. Опустившись снова на колени, заглянул в ямку, там тыла просто ямка. Крыса, оказавшись в один прыжок на моём плече, коснулась центра моего лба своим голым хвостом. Мне предстал отрывок из моего будущего: я сажал семена, подаренные мне Ганешей, в выкопанные ямки; ходил между посадками, поливая каждую засеянную лунку водой из озера; когда стало очевидно, что мы посеяли сосны, за их полив и рост стали отвечать дожди, солнце, луна и ветер. Зверёк зашевелился на моём плече, собираясь спуститься на землю. «А что дальше?» – мысленно упрямствовал я. Крыс упёрся в мои глаза своими чёрными бусинками-глазами, недовольно пискнул и, спрыгивая, задел кончиком своего хвоста мой лоб. Пока мы коллективно сажали будущий сосновый бор (Крыс копал, я закладывал в каждую ямку маленькое светящееся семечко, Балу зарывал), в моей голове происходил инструктаж из видеорядов моего, возможно, невероятного будущего.
Когда деревья стали большими, они заняли пологий склон крепким, светлым сосновым бором. Первые пять деревьев начали выделять капельки смолы, затвердевавшей под воздействием ветра, света Солнца и Луны. Я ходил, собирал молодой «янтарь», сортируя его по цвету красный, оранжевый, жёлтый и редкий белый. Чтобы перенести «янтарь» в мир людей, мне приходилось помещать каждый принесённый кусочек янтаря, пряча в апельсиновое зёрнышко.
Дальше разворачивалась трёхмерная модель женского тела, со всеми каналами (кровяными и энергетическими), чакрами и местами сопряжения с тонкими телами. Каждое янтарное зёрнышко помешалось в соответствующий по цвету энергоузел («Чакру» – голос Рины спросонья). Что вызывал всплеск энергии, как цунами, прочищающем каналы, наполняя ровным свечением саму Чакру. Маленькое солнышко – кусочек янтаря постепенно растворялось в энергии человека, работая, как электростанция, обеспечивающая электричеством небольшой город. Мне было нужно запомнить последовательность действий перед «внедрением» янтаря и после его «вживления» в энергоструктуры человека, что было не просто, так как мне не хотелось посадить в одну лунку сразу два семечка солнечной сосны.