Глава 9
Выбор был сделан – я еду в Швейцарию. Мне было интересно оказаться в новом месте с новыми людьми на длительный срок. Где-то глубоко внутри меня тоненький голосок уверял, что всё же я испугался конфронтации с Тёмными и Светлыми, но голос рассудка утверждал обратное. После встречи с Высокими обоих сторон они были для меня сильными противниками, но интереса, страха не вызывали. В поединке с любой из сторон я мог потерять свою жизнь, но никакой голос не заставил бы меня отступить. Приняв одно решение, пришло время для осуществления другого – мне предстояло надолго проститься с родным городом, местами, где я вырос. Перебирая в памяти особо значимые для себя места, пытался вспомнить себя прежнего, свои мысли, чувства, стремления.
Сообщив о своём решении Рине и родителям, начал с посещения моих наставников, залы, в которых было пролито много моего пота. Потом настала очередь каменного карьера, где собирался наш клуб суперменов, а дальше был просто город, по улицам которого я ходил, ища свои воспоминания.
Оказавшись возле железнодорожного вокзала, зашёл осмотреться на пешеходный переход, нависший над перронами и рельсами, ведущими в дальние края. Трудно сказать словами, как манили меня дальние края в детстве, остались только щемящая радость и грусть от перспективы отбыть далёко-далёко и остаться там навсегда. Эти давно позабытые чувства заставили разворошить свою память и поискать места, так или иначе, связанные с железнодорожными путями. Было ещё одно место, достаточно близкое к манящим рельсам, но они скорее служили преградой к чарующему месту, чем могли притянуть приятные воспоминания. Мысленно проложив маршрут от вокзала до вспомнившегося места, понял, что придётся возвращаться через центр города или прокатиться на трамвае. Трамвай, как давно я на нём не ездил. Он был моим помощником в перемещении по городу на первых порах моего ознакомления с его улицами и районами. Со временем мои ноги узнавали маршрут от точки отправления до места назначения и трамваем я пользовался только в непогоду или когда поджимало время. За последние три дня мои ноги пробежали уже по всем известным им улицам, пора было дать им отдых, насладиться поездкой на трамвае. Направляясь к зданию вокзала, вспомнил, что есть маршрут от вокзала почти до самого места на карте моих воспоминаний, только придётся подходить с другой стороны. Мне хотелось для полноты картины проделать тот самый маршрут от моего дома до старого кинотеатра, в который меня водили родители. В своих самостоятельных перемещениях по городу я редко посещал то место, так как здание кинотеатра занимали какие-то организации, и показ фильмов был отдан на откуп телевидению и видеофильмам. Более зрелые воспоминания говорили, что-то место давно потеряло очарование детства и таинства открытого пространства приключений. Хотя было одно воспоминание, настигшее меня уже, когда трамвай подъезжал к нужной остановке. Что меня настораживало, так это то, что картинка из старых воспоминаний накладывалась на это всплывшее происшествие и мою недавнюю встречу с Тёмным. Пытаясь понять, что между ними общего, я покинул трамвай и направился в сторону старого кинотеатра. Да многое изменилось с моего последнего визита: трамвайную остановку перенесли, появились новые магазины, дома стали выглядеть неприглядно (не центр города и не гостевой маршрут). Парк-площадь, разбитый перед кинотеатром ещё в советское время, заросла кустарником и молодыми деревьями, над листьями которых видны стропила бывшей крыши кинотеатра. Немноголюдное место стало заброшенным (пристанище для бомжей). Вот в центре «парка», на тропинке собралась группа людей, живущих, возможно, в брошенном здании кинотеатра, делящих скудные доходы после сбора всего, что примут на металлоприёмке или в пункте вторсырья. Как они похожи на мои воспоминания, приведшие меня в это место. Тогда тоже была группка, но не взрослых, а детей, над которой возвышался «громила», требующий вывернуть всем карманы. Я подошёл к парню, выше меня на голову, и предложил поискать удачи с равными по силе и интеллекту. «Мальчик» оказался шустрый и подготовленный (боксёр?), в сторону моего подбородка полетел кулак, а после того как я уклонился и заблокировал руку, мне чудом удалось избежать удара его колена в мой пах. Я очень не люблю, когда люди пытаются нарушать правила и в жизни, и на татами, поэтому без зазрения совести, завернул его руку в болевой, оказался за его спиной. Зная свою силу и чувствуя пропорции его тела, приложил максимум усилия на его локтевой сустав. Скрипя зубами от боли, гнева и унижения «забияка» приподнялся на кончики пальцев ног. Его бессилие и злоба позволили мне осознать связь между этим, всплывшем в моей памяти событием, и моментом, когда я держал под своим контролем Тёмного в центре стадиона. Так же бессильно и бесполезно возвышались почерневшие от дождя стропила и ветер мог спокойно кружить вокруг тёмного, сухого дерева, как кружила вокруг меня стая теней, таких же серых от пыли в которой спали, таких же сухих от скудного рациона и обильных возлияний жидкостей, которые горят и после их употребления наутро можно проснуться.
Опустив глаза от остова здания кинотеатра, я оценил ситуацию, в которую попал. Вокруг меня кружили, как стая старых, облезлых волков восемь существ, ещё способных показать свои зубы. То, что происходящее не случайно мне стало понятно по дистанции, которую они соблюдали, чувствуя мою опасность для каждого из них по отдельности и всех вместе взятых. Они кружили вокруг меня молча, стараясь не смотреть мне в глаза и не ища поддержки друг у друга.
Мне не было страшно ни тогда, ни сейчас, так что звать на помощь я не собирался. Меня смущали их физические кондиции, любое моё прикосновение к их телам, пропитанным дешёвым алкоголем и букетом болезней, могло привести к летальному исходу. Брать на себя восемь трупов перед отъездом за границу не входило в мои планы. Подняв глаза к небу, я не искал помощи, просто мне показалось, что ещё слишком рано для такой темноты вокруг. На небе не было туч, а значит, темнота была искусственной наведённой. Применив расфокусировку для осмотра пространства вокруг себя, мне стало не по себе. Пространство скручивалось вокруг меня языками тёмно-зелёного пламени, слегка касаясь моего энергополя. Фигуры, кружащие вокруг меня, перестали быть раздельными образами, они стали единым ободом колеса Вселенной, вытягивающим своим вращением из меня энергию. Перспектива постепенного исхода из меня энергии, привела к бурному росту моей фантазии, нарисовавшей образ седой мумии, кружащей в общем хороводе духов, лёгких и бесполезных, как прошлогодняя листва.
Наученный горьким опытом встреч с Высшими, я обратился к РаЖ. Там, в третьем котле пятилетний я с грустью поднял и опустил плечи, так как не имелось прецедентов для такой ситуации в моём опыте, так быстро угасающей жизни. Или был? Что-то смутное с языками живого красного пламени и кругом вплыло на границе моего сознания и…
– В другую сторону. – Остановившись и закрыв глаза тихо приказал я танцующим духам.
Человеческие тела попытались выполнить мою команду, но то, что скрывалось за слабой плотью, оказало сопротивление. Обратив своё внимание на «кукловодов» меня чуть не стошнило (хоть я не ел пять дней). Из человеческих тел навстречу языкам тёмно-зелёного пламени тянулись почти прозрачные ручки-кости, обтянутые только кожей. Они с жадностью хватали искры моей энергии, принесённые на языках пламени, и засовывали их по самые локти в беззубые рты. Эта картина была в сто крат омерзительней, чем ощущение щупалец болезнени-сущности в моём энерготеле.
У остатков от тел людей отсутствовали признаки оранжевой энергии, с которой я привык работать. «Хорошо меня Микош натаскал» – подумал я, делая шаг навстречу Кругу, – «как быстро оценил отсутствие у противника энергопривязок». Я отстранённо анализировал информацию, всплывающую в моей голове, и ответную реакцию Круга на мои действия. Круг реагировал почти моментально на мои попытки сократить расстояние с одним из его «элементов». Почти, потому что физические тела были ведомыми и реагировали с небольшой задержкой, еле уловимой для моего глаза. Сделав поправку на задержку, мне стало понятна бессмысленность физической атаки, так как Круг не позволял мне приблизиться к его элементам. Попробовав нанести энергетический удар по одному из элементов, я получил быстрое вращение Круга вокруг меня с полным поглощением прозрачными сущностями выплеснутой мной энергии.
– Отрицательный результат, тоже результат. – Выпущенные мной слова замёрзли от прикосновения зелёных языков пламени, превратились в снежинки и были быстро доставлены до голодных рук. – Можно резюмировать, что все элементы получают равную долю. Что будет, если кому-то перепадёт больший кусок?
Собрав в себе разрастающийся страх в один комок, я выплюнул его, целясь в элемент Круга, подхвативший последнюю снежинку. Реакцией на моё действие стала сгустившееся вокруг нас тьма и пустота безразличия в моей груди (энергии становилось всё меньше). «Если они с такой жадностью вбирают энергию, то следующим мои ощущением будет вечный холод, идущий от костей» – мои мысли заставили меня остановиться, прекратить выцеливать слабый элемент. Чувствуя головокружение от гипнотического танца хоровода Круга и потери энергии, я закрыл глаза, оставляя сенсорное восприятие для наблюдения за приближением Круга. «Кто в этот миг более жалок?» – мои мысли становились тягучими, как струя воды на морозе. – «Мои способы противодействия не годятся, так как я не могу напасть. И сам противник не нападает, чтобы я мог защищаться. Защита!» Направив остатки энергии на создание защитного энергококона, мой разум говорил, что это всё равно, что хвататься за соломинку, так как внешний слой, как кожа, будет отмирать и доставаться противнику.
«А что, если?» – не дав сформироваться своей мысли полностью, я коснулся языка зелёного пламени. Меня пронзил жуткий голод. Голод до всего: тепла, пищи, света. Состояние Вселенского Одиночества и Голода изливалось наружу, не давало право существованию ничему кроме Я. У моего нового Я была маленькая реальность, состоящая из круга диаметром десять метров и танцующими на границе его окружности восьми ярких (аппетитных) сгустков энергии. В сегментах этой окружности присутствовали двенадцать непонятных мне символов. Напротив моего лица находился символ, который я трактовал как «Я вижу». Резко повернувшись к наиболее тусклому сгустку (ему досталось меньше энергии, чем остальным) на 90 градусов вправо, передо мной снова оказался символ «Я вижу». Весь «циферблат» следовал за моими движениями.
– Инквизитор. – Завыл Круг.
В моём сознании всплыл символ, находящийся на границе окружности слева от «Я вижу» на четыре сегмента. «Зачем?» – резко повернувшись, на выдохе я сдвинул Круг. В моём сознании, как ответ, наложились две картинки: моя реальность с пожухлой до черноты травой, опускающейся Тьмой, застывшей в холодном свете осью Мироздания – мной; тот мир, из которого в бескрайнем далеко я попал в реальность Круга. И в наложении малого на большое получалось, что элементы Круга начали вибрировать в диссонансе, за спиной элемента, на которого пришёлся мой «удар», находился куст; в ветки ещё зелёного куста впились руки и бездонная пасть голодного духа (я стал мудрее и у всего появились имена).
Круг рассыпался, буквально повалился на землю, открыв мне новую реальность, похожую на негативное изображение Мира, в котором я недавно прожил каких-то 24 года.
– Интересные у вас развлечения в провинции. – Сильный, мужской голос, до боли знакомый мне (куда подевалась моя мудрость) совершал круг почёта вокруг моего замершего в столбняке тела. – Кто играется с голодными духами пустыни, да ещё в партнёры выбирает себе людей, неспособных их обуздать?
Вслушиваться в голос было приятнее, опустившись на землю. Свернуться клубочком и вспоминать, вбирая в себя свет и тепло склоняющегося к кронам деревьев солнца. Вдыхать влагу и запах пыли из воздуха полными ноздрями, которые только отошли от вакуума небытия. Но я на остатках самоуважения не пал перед Миром на колени, не склонил голову. Моё тело готово было совершить последний прыжок в сторону кружащего голоса, как только он приблизится к границе круга.
– Ты знаешь имя «шутника», подстроившего тебе этот сюрприз, Мартин?
– Да, Лапоть. – В моём сознании сложились в узнаваемый образ, голос и чёрно-белые пятна – Александр Викторович Лаптев, собиравший меня в дальнюю дорогу в точно таком же круге (темнота и символы точно тогда присутствовали). – Эдик.
– Хм. – Лапоть наклонился над телом распростёртого на земле бомжа и взял из его рук маленький белый как кость предмет (цвета постепенно переходили в привычные градации, Мир становился более узнаваем). – Кто же этому засранцу дал разрешение? Ты случайно с его Хозяином не ссорился?
– Нет, мы мило поболтали, урегулировали возникшие между нами…
– Выйди из Круга. – Прервал мою речь Лапоть. – Закрой глаза, резко выдохни три раза, делая усиление на каждом последующем выдохе. Потом медленно начни вдыхать всем телом, как почувствуешь тепло, открой медленно глаза.
«Заземление я умею делать», – мысленно показал я язык Лаптю, но последовал его инструкции. Странный круг с символами начал менять цвета, добрался до красного спектра и сложился как пляжный зонтик в моё тело. «Странно, что Лапоть знает про круг», – подумал я на третьем выдохе. «В который меня сам и завёл. Он поместил в меня круг, программу» – осенило меня на вдохе, как яркий свет проник до моего сознания, когда я медленно поднимал веки.
– Куда мы теперь направимся? – медленно поворачиваясь, я осматривал «поле боя». – Пойдём бить морду Эдику?
– Нет. – Мне послышалось веселье в голосе Лаптя. – Тебя сейчас опасно к людям подпускать, а тем более к Эдику. Мы направимся в кафе на той стороне. – Лапоть по-прежнему держался за линией исчезнувшего круга, держался спокойно, но был предельно собран (ветеран, мелькнуло уважительно в моей голове). Его движение, взмах руки в сторону железной дороги, вернуло мне способность слышать голоса птиц и понимание человеческой речи. – Знаешь кафе на остановке?
– Оно ещё работает? – Вспомнив старое кафе рядом с магазином, я поморщился, так как и в свои лучшие времена оно было из разряда забегаловок-наливаек (местный контингент другого не приемлет). Взяв направление на старую тропу, повернулся идти к железнодорожным путям, вспоминая, что предстоит перейти автомагистраль.
– Пойдём под мостом. – Лапоть направился в противоположную сторону. – Так будет гораздо проще, чем перелазить через ограждение.
– Ограждение? – я остановился, пытаясь извлечь из своих воспоминаний более позднюю картинку (в моей памяти была только протоптанная песчаная тропинка, из моего детства, запах шпал, нагретый асфальт, за которым начинался крутой подъём на холм). – Можно я посмотрю?
– Хорошо, только недолго. Лови. – В мою сторону полетел камень. – Рекомендую держать себя и его в руках.
Поймав камень обеими руками, я ощутил его тепло и покалывание в пальцах. Так получилось, что камень оказался не в фокусе моего зрения и первое, что дошло до моего сознания не его форма, вес и «материал», а яркая нить энергоканала (толщиной с мой большой палец), бьющая из отверстия в его середине. Эта нить соединила мою солнечную чакру (Манипуру) с каким-то далёким местом. «Амулет куриного бога» – всплыло воспоминание в моей голове, – «так называли камень с отверстием». Под мощным воздействием поступающей энергии моё сознание разделилось (что-то похожее я уже ощущал, но не мог вспомнить, где и когда): первый я смотрел на мир посредством исходящей от меня энергии; второй действовал как обычный человек, ощущал мир и его изменения посредством отражений света и звука; третий плыл как дельфин в океане моего прошлого, через равные промежутки выныривая на поверхность бытия, чтобы бросить быстрый взгляд на первых двух.
Первый был в Мире. Окружён светом Жизни. Излучаемый им Свет отражался, поглощался Жизнью, кипевшей вокруг. У каждого был свой цвет, свои вибрации и своя песня. Из общего кипения выделялись только более медленная Земля и камни. Чёрным монументом посреди поляны стоял чёрный куст, которого коснулся голодный дух (именно в него влетел всем телом бомж, принявший удар от меня и поныне лежащий там, ещё живой). Полотнище времени плескалось над этим местом, заставляя Жизнь ускоряться весной и летом, замедляться осенью и зимой. Лишь чёрный куст оставался на взгляд человека неизменный – не появлялись новые ростки, не опадали листья. Любая букашка старалась унести от него ноги подальше. Картинки из прошлого заставляли меня посмотреть на место, которое я помнил и не помнил (детская память недостоверна, требовала проверки).
Второй рассматривал странный амулет, не видя игры энергий, улавливая его неровности и формы через отражённые от камня лучи. Я соразмерял всё через свои размеры, стараясь перевести их в метрическую систему, чтобы описать самому себе или тому, кому будет интересно меня слушать. Камень в моих руках был плоский, почти правильной круглой формы, размером с мою ладонь, в его центре красовалось отверстие (явно искусственного происхождения), почти круглой формы. Будь я чуть помладше (лет шести) непременно попробовал бы надеть его на большой палец руки (получилось бы симпатично), но меня заинтересовали странные знаки, расположенные как расходящиеся лучи от отверстия к краям. Перевернув камень (всё ещё держа его двумя руками), обнаружил выгравированную спираль, которая скорее угадывалась, так над камнем поработало время. «Если смочить камень или посыпать его мелом, а потом сдуть лишнее», – думал я, переворачивая камень символами к себе, так как начал испытывать некоторый дискомфорт, – «то рисунок проявится и не будет казаться незаконченным». Вертя камень в руках, чтобы получше рассмотреть символы, попробовать понять их значение, повернулся в сторону железной дороги, лавируя между стволами деревьев и кустарника, направился к своим воспоминаниям.
Третий вынырнул, принося запах и свет прошлых воспоминаний. Усмехнулся, увидев себя большим дядей, играющим с камешком, так похожим на руль. Куда поворачивался камушек, туда поворачивал «большой дядя».
Нелепость картинки смутила Второго, вызвала улыбку, соединившись в игре с Третьим, они начали издавать губами звуки газа и тормоза, с увлечением крутя в руках камень, маневрировать странной петлёй на коротком пути до обрыва.
Первый мягко подталкивал их в нужном направлении, так как ему хотелось поскорее увидеть изменения, коснувшиеся через время памятного места и продолжить начатую с Лаптем беседу. Его не смущало такое «панибратское» обращение к старшему по возрасту и положению человеку. Это было его взрослое имя, которое он принял. Его взрослое имя «Мартин» не сильно отличалось от данного радетелями «Мартына», а значит, не так коробило слух. «Пора стать выше, взрослее и принимать равенство там, где это возможно», – мысли закружились как праздничный серпантин в мишуре-мыслях Второго, сквозь которые пробивались блёстки-мысли Радости и Счастья Третьего.
Так, все втроём мы «выкатились» на край обрыва. Старой тропы уже и след простыл, весь склон холма порос кустами и высокой травой. Люди давно перестали «штурмовать» эту высоту. Даже дети утратили интерес к этому занятию, так как у подножия холма стояли отбойники автомагистрали. С противоположной стороны чёрного асфальта серел блёклой краской такой же отбойник, а вдоль всей железной дороги тянулся высокий забор из формованной сетки, перекрывая пешему человеку доступ к железнодорожному полотну.
Третий принялся с азартом прокладывать путь (мысленно) до самых отбойников. Дальше ему было нельзя, так как прохода для пешеходов среди сплошных железных полос не было (значит, там маленьким мальчикам делать нечего) и поток машин был сильный.
Второй насупился, видя изменения от хранившейся в памяти картинке. Сожалея о потерянном пути в место памяти, ища в себе крупицы грусти и печали.
Третий вбирал в себя изменения как киноман пересматривает любимый фильм и ищет режиссёрские версии и другие поводы для пересмотра вновь и вновь. Успокаивал Второго и сдерживал Третьего. Вид места из реальности Третьего, его переход к виду сегодняшнего дня, раскрывался в податливом ролике времени, который можно отматывать назад и пролистывать вперёд. Вот прошлое. В памяти мои маленькие ноги бегут по песчаной тропе, а глаза уже ищут просвет между редкими автомобилями, заставляя ноги готовиться к восхитительному, крутому подъёму. Потом в угоду зрителям, спешащим на очередной сеанс с ограниченным лимитом времени, построили лестницу (негоже солидным людям труда прыгать как горные козлы, преодолевая десять метров вверх, отдуваться и отряхивать коленки возле входа в кинотеатр). Ещё видны следы асфальта до спуска, торчат из травы железные штыри – то, что уже не стоит усилий для сдачи в металлолом (три человека в грязных робах демонтирует лестницу, по частям загружает её в кузов грузовика). Приходит время автомобилистов и в их угоду перекрывают нерегулируемый пешеходный переход, ставят сплошные отбойники, возводят забор вдоль железной дороги. Как туманное облако прорисовывается изменения в постройках там за автомагистралью и железнодорожным полотном: на смену старым сталинским домам, требующим значительных вложений на капремонт, возводят новые небоскрёбы, выселяют «люмпенов»; дороги закрывают звукоотражающими щитами.
Собрав внимание всей троицы Первый, разворачивается для пути назад к уже заждавшемуся Лаптю. Проходя через дикорастущую зелень, находит толику внимания, чтобы следить за Вторым и Третьим (с ним меньше всего хлопот). Третьему хочется пролететь напролом сквозь дикие заросли, красться как настоящему индейцу, без единого звука залезть на высокое дерево и крикнуть «Попался!» удивлённому Лаптю. Второй ошарашенный надвинувшейся реальностью, изменившей часть его прошлого, его самого, теребит в руках камень, стараясь больше не замечать изменений вокруг. Моё внимание обращено на энергию, идущую из камня, она уже не так интенсивно, её ток почти неуловим для моих глаз. Отслеживая изменения в энергетике моего тела, понимаю, что уже наполнен, но нужно связать вновь поступившую энергию. И сделать это нужно, приняв определённое количество грубой пищи (она привяжет к себе новую энергию и растащит её по всему телу, привяжет к каждой клеточке). Перспектива проведённого времени в кафе за беседой и приёмом пищи, кажется, мне очень заманчивой и рентабельной. «Краем глаза» замечаю, что Второй нажал на символы в определённой комбинации и… Остался только один Я – Первый. Второй и Третий – это лишь проекции моего Я на экране реальности. Моя реальность (на которую я оказываю самое сильное воздействие) простирается как прозрачная сфера, нижняя часть которой уходит под землю, а верхняя часть возвышается над моей макушкой метров на десять.
– И кто тебя такому учил? – мне всё же удалось удивить Лаптя. Он стоит на прежнем месте, но смотрит не на моё тело, а разглядывает обретённую мной сферу. – Надо сократить размеры или поменять плотность, а то ты «переваришь» меня быстрей, чем я успею пикнуть. – С этими словами сделав несколько пассов руками (для отвода моего внимания) он щёлкает по моей сфере.
Чтобы напугать (влияние Третьего?) я надвигаюсь на него грозной тучей, но с каждым моим шагом сфера уменьшается в диаметре. Когда я подошёл к Лаптю на расстояние вытянутой руки, сфера сидела на моей голове, как шлем виртуальной реальности – плотно и давая объём предметам «плоского» мира реальности.
– Ты так долго не протянешь. – Лапоть критично осматривает меня, заходит мне за спину, и я чувствую несильный удар, чуть выше лопаток. – Вот так походи.
Пока я прислушиваюсь к своим ощущениям (Второй взял управление на себя) Лапоть обходит меня по кругу, останавливается, приседает, трогает землю возле моих ног.
– Ну, каков диагноз? – не выдерживаю я.
– Пациент скорее жив, чем мёртв. – Закончив «ритуальный танец», Лапоть заходит мне за спину (что за привычка? Могу же и среагировать?). – Давай потихоньку начинай двигаться в сторону кафе. Только идём под мостом и старайся ни с кем в телесный контакт не входить.
Прежде чем сделать шаг, я посмотрел себе под ноги. Выверенными и незаметными для меня движениями мой «спаситель» нанёс вокруг меня на земле точную копию спирали с камня, в моих руках. Посмотрев на каменный амулет, зажатый в обеих руках, со смущением вспомнил, как я им рулил, бибикал и газовал. «Не хватало ещё так вести себя на людях, – с грустной усмешкой (мне недоставало присутствия Третьего) представил себя играющего в водителя под путепроводом, в потоке пешеходов, – Хорошо психиатрическую бригаду на такие мелочи не вызывают».
– Можешь положить его в карман. – Неверно истолковал мою заминку Лапоть. – Хотя старушка, которая дала мне этот камушек, говорила, что его нужно прикладывать к больному месту, я бы был поосторожнее на твоём месте с выбором места «хранения»).
Выслушивая «наставления» Лаптя, я обнаружил присутствие Третьего в Третьем котле (он кланялся мне и посылал воздушные поцелуи). Начав осторожно выходить к «цивилизации» (буквально десяток метров через редкий кустарник и уже на асфальтовой дороге), просканировал своё состояние. «Удовлетворительно», – прилетело от Первого, парившего на расстоянии ладони над моей макушкой. У меня стало легко на «сердце» от присутствия всех трёх состояний «Я». Хоть и странно было ощущать себя Вторым, но разделение сфер восприятия Мира, позволяло при определённой концентрации, поочерёдно обращаться к каждому за «советом».
Мы уже подходили к спуску на пешеходную дорожку под мост, когда, сконцентрировавшись на Первом, получил картинку: доктор в белом халате (явно на территории психиатрической больницы) совершает прогулку с новым пациентом, внимательно смотря со стороны за ним). Мне хотелось обернуться и бочком, бочком дать дёру (опять инициатива Третьего), но сенсорное восприятие (подтверждённое Первым) говорило, что Лапоть идёт за мной на расстоянии трёх метров.
– Патологий не выявлено? – не удержался я от ехидного вопроса, когда на светофоре Лапоть подошёл и встал справа от меня.
– Ну, как говорят знающие люди, абсолютно здоровых людей нет. – Взрослый, солидный мужчина, в дорогом костюме, заложил руки за спину и стал перекатываться с пятки на носки, выказывая своё нетерпение медленным переключением сигналов светофора. – У меня тоже пятилетний пацан спрятан где-то глубоко от посторонних глаз.
От удивления я пропустил загоревшийся нам зелёный, застыл на месте ожидая от бизнесмена Лаптева большой красный язык в мою сторону, но получил только толчок его плеча в моё (что вывело меня из ступора).
– У людей гораздо больше точек видений мира или фокусировок. Ты мастерски научился откидывать их все, но плохо умеешь между ними переключаться. – Мы сидели в кафе одни, я ел, Лапоть говорил. – Отрешённость – это не плохо, просто другие люди начинают воспринимать тебя как холодную, безразличную личность. Такая маска хороша для чиновника или наёмного убийцы. Ты не собираешься совершить «благо для человечества, устраняя «подонков» с её лица?
– Нет. – Я несколько замешкался с ответом, так как размышлял над тем, что всё было приготовлено заранее: людей в кафе не было, когда мы в него зашли; пища, которую я поглощал, была приготовлена явно не в этой забегаловке; никто не возражал, когда на дверях кафе повесили табличку «Санобработка». – Ведь по правилам договора должно соблюдаться равновесие.
Лапоть посмотрел на меня с лёгким недоумением, потом рассмеялся, хлопнув большими ладонями по столу, отчего всё, что стояло на его поверхности, подпрыгнуло сантиметра на два.
– Ты, мальчик, начитался Лукьяненко. Всё гораздо сложнее. Кроме Светлых и Тёмных есть огромное количество конгломератов, объединений и временных союзов. А если поднять все архивы с прекратившими своё действие общинами, то этот список займёт не один увесистый том. Мы не можем отвечать за всех. – Лапоть наклонился через стол и доверительно мне прошептал. – Каждый отвечает за свои поступки.
– Перед кем?
– Прежде всего, перед самим собой. – Лапоть откинулся на спинку стула, достал из кармана портсигар, извлёк из него зелёную сигарету, с наслаждением затянулся. – Попробуй оценить свои действия в пятилетнем возрасте с позиций сегодняшнего дня.
Я принюхался к странному запаху дыма, стелющемуся над столом, после выдоха моего оппонента. Запах не походил ни на один из известных мне.
– А ты довольно быстро отвлекаешься. Не зря тебя Марина рекомендовала отправить в Швейцарию.
– Она просила у Вас разрешения? – Всё что навалилось на меня в последнее время, даже это неприятный запах от сигареты Лаптя, вызвали во мне всплеск раздражения, почти готового перерасти в гнев (чему я не препятствовал, так как гнев мне было проще переработать). Девять циклов вдох-выдох, касаясь кончиком языка нёба: на вдохе крутим с максимальной скоростью «гнев» по часовой стрелке; на выдохе с той же скоростью против часовой. «Гнев» стал втягиваться в большой круговорот самостоятельно, постепенно перегоняясь в РаЖ, переводя процесс трансформации негативной энергии в положительную, без участия моего сознания.
– О, как мы умеем. – Лапоть глядел на меня с лёгким прищуром, облизываясь, как кот на сметану. – Жалко, что на тебя такие большие ставки.
– Завидуете?
– Немного жаль, что мы пропустили тебя и Полоза, но в таком контексте будут возможности выявить и другую полезную для нас молодёжь. Вот скажи мне, старому болтуну, что ты намеревался сделать после того, как понял, что «сюрприз» тебе устроил Эдик. Ведь не морду же бить ты ему намеревался?
– Если честно, я не задумывался над эти вопросом. – Немного помолчав, я прислушался к своим ощущениям. – Скорее всего, мне всё равно. Мне пришлось столкнуться с тем, что вряд ли подвластно простому человеку. А новая встреча с Высшими… – Я непроизвольно передёрнул плечами. Последняя встреча со Светлым, его касание не вызывали во мне желания повторить это снова. – Проще копаться в «грязном белье» (как выразилась Марина).
– Так, я и думал. – Лапоть погрузился в транс (другого определения его состоянию я не нашёл), сидел, закрыв глаза, руки сложены на груди, но ясно чувствовалось, что он готов адекватно отреагировать на любое возмущение энергии в пределах этого помещения. – Можешь задать мне три вопроса.
– Этот круг (я извлёк из своей памяти изображение красного круга на земле с неизвестными мне символами) – это ваших рук дело?
– Интересные вещи тебя интересуют. – Брови Лаптя поднялись, глаза он не открыл. – Да. Мы не могли рисковать, потерять тебя и ставку. Ты не воин, не готов устранять противника, а значит, мог проявить жалость к тем, кто этого не заслуживает. Круг – это боевая программа, внедрённая в «красную зону» твоего сознания. При определённых обстоятельствах он срабатывает, сохраняя тебе жизнь (что для сущностей, заинтересованных в тебе, представляло больший интерес, чем твои победы). У тебя всплыли предпосылки, пришлось их подкорректировать (в моей памяти всплыл образ моего поединка с Ганником), задать правильный вектор твоей энергии, алгоритм правильного её распределения.
– Вы принимали участие в ставке?
– Не совсем корректный вопрос, но я на него отвечу. Ставка в твоём понимании и то, что вкладываю я в это слово – это разные вещи. На тебя «поставили» в гораздо большей игре, чем готов принять сейчас твой разум (я не завидую ни твоей, ни своей судьбе). Нам важно было убить трёх зайцев: поддержать союз с конгломератом Светлых; наказать выскочек из общества Тёмных; взять верх в долгом противостоянии с одним старым обществом. Ну и, наконец, показать тебя, чтобы некоторые Силы тобой заинтересовались.
– Вы член Организации? В неё входят Микош и Доктор?
– Да. История долгая и тебе будет мало пользы от полученной о нашей Организации информации. Когда вступишь в Игру, можешь любого из нас расспросить, а пока не нужно нести такой груз (любая информация оставляет след, тебе пока лучше оставаться «чистым»). Задай другой вопрос.
– Инквизитор?
– А тебя не удержать в рамках. – Рассмеялся Лапоть и открыл глаза. – Говорю только за себя. Я Великий Инквизитор, – настала моя очередь застыть от удивления, – нашей Организации. Такая уж мне выпала доля по способностям и умению. В каждом «объединении» людей, сущностей есть травники, судьи, палачи, инквизиторы. Инквизитор – слово, запачканное временем. Каждый век вкладывает в него свои значения, но способы и работа одни и те же – задавать вопросы, слушать ответы.
– Просто слушать? – я не смог скрыть грустную усмешку от ассоциации со словом «инквизиция»: пытки, допросы, казни, костры.
– Важен результат. – Пожал плечами Лапоть. – Как будет действовать человек в определённой ситуации. Не переметнётся ли он на противоположную сторону. У Организации интересы по всему Миру. Мы строим определённую реальность для людей будущего. Нам неинтересны игры в высших сферах и нас принимают в счёт. Уважения мы добились, как и веса в политике. Старым общинам приходится потесниться на арене влияния.
Мне было мало интересны способы и цели Организации. Больше всего меня беспокоила моя судьба, моё будущее. Едой я уже пресытился. Новой информации не жаждал. Меня начинало клонить в сон.
– Человека, не вовлечённого в Идею, беспокоит его судьба, его будущее. – Как будто прочитал мои мысли Лапоть (что немного встряхнуло меня, отогнало дремоту). – Время на исходе, скоро приедет машина, заберёт тебя. Твоё будущее предопределено – это Швейцария. Вопрос только в том, чем ты там будешь заниматься?
– Учится, работать. – Мой интерес начинал улетучиваться.
– Сейчас у тебя наступает время, когда ты начнёшь открывать в себе новые способности. Рекомендую проконсультироваться с твоим наставником. А от себя могу дать простой совет – не пытайся протащить верблюда через игольное ушко.
– Что? А при чём здесь Евангелие?