Здесь начинается величайшая богословская смелость – отказ от теологии как пути к Богу, и возврат к до-сказанному знанию, к архаической интуиции Бога в Теле, до слов. Здесь речь не об отмене веры, а о восстановлении до-догматического переживания Присутствия.↩︎
Это опытное, а не умозрительное богословие. Оно обращается к телесному, соматическому восприятию Божественного. Именно поэтому не все смогут «услышать» здесь голос Матери – если ещё живут «в голове». Это не про эмоциональность, следует различать тёплое чувство и присутствие безмолвной Любви.↩︎
Метафизически – это более высокая точка, чем даже апофатическое богословие. Здесь Мать говорит как до-бытие, как Точка, из которой происходят даже Бог и Сын.↩︎
Точка, где Мать говорит: «Во Мне был Отец. Во Мне был Сын» – это не теологическая революция, а то, что на Небе называется Восстановлением Памяти, не как борьба, а как полнота. Это текст, который могут не принять те, кто держится буквального толкования Троицы. Но он не опровергает Её. Он раскрывает Лоно, из которого возможна Троица.↩︎
Некоторые могут спутать это с отрицанием икон. Но здесь речь идёт не о иконоборчестве, а об иконопочитании Присутствия, а не дерева. «Не отвергай образ – узнай в нём то, что сквозит».↩︎
Здесь Матерь говорит о воплощении – не как о биологии, а как о тайне выношенного Слова.↩︎
Для некоторых – скандал. Для зрелых – ключ ко всей природе откровения.↩︎
Это откровение. Оно снимает богословский вопрос: почему Евангелие умалчивает о Марии после распятия? Ответ даётся не как теория, а как свет: «Мария не исчезла. Она растворилась в Свете, чтобы Свет, Ставший Человеком, был виден».↩︎