И в тишине ее души, в ответ на ее смятенный вопрос, пришло ясное и светлое чувство. Не слова, а именно чувство – полного принятия и глубокого покоя. Словно сам Создатель отвечал ей без слов: «Твой обет услышан. И он будет исполнен так, как предначертал Я, а не так, как представляла ты. Ибо Мой замысел совершенен».
Анна глубоко вздохнула, и тревога отступила. Она посмотрела на спящего младенца новыми глазами. Она больше не видела проблемы. Она видела тайну. Великую тайну, доверенную ей на хранение.
В комнату тихо вошел Имран. Он посмотрел на жену и дитя, и его лицо выражало благоговейный трепет.
– Это дар от Него, – прошептал он.
– Да, – ответила Анна, и голос ее был тверд. – Это дар. И я назову ее Марьям.
Имран кивнул, сразу поняв глубину этого выбора. Марьям. «Служительница Господа». Этим именем Анна не просто назвала дочь, она подтвердила свой обет перед лицом новой реальности. Она заявила, что ее обещание остается в силе. И ее дочь будет служить Всевышнему так, как Он того пожелает.
Анна склонилась над маленькой Марьям, чье личико было безмятежно во сне. Она поцеловала ее в теплый лоб и прошептала последнюю, самую важную молитву этого дня.
О Господь, я вверяю ее Тебе. Прошу Тебя, защити ее и ее будущее потомство от зла и от всякого, кто отвержен от Твоей милости.
И в этот миг, как гласят предания, над младенцем была воздвигнута невидимая пелена божественной защиты, которая будет хранить ее всю ее удивительную, трудную и благословенную жизнь.
Глава 3. Жребий у реки
Годы, последовавшие за рождением Марьям, были для Анны и Имрана подобны сладкому сну. Их тихий дом наполнился светом. Марьям росла не по дням, а по часам, и с самого раннего детства в ней проявлялась необыкновенная стать, не свойственная другим детям.
Она была тихим, созерцательным ребенком. В то время как ее сверстники бегали по пыльным улочкам Назарета, играя в шумные игры, маленькая Марьям могла часами сидеть у ног своей матери, когда та молилась, или слушать, как отец читает священные свитки.
Ее большие, ясные глаза, казалось, понимали гораздо больше, чем положено было понимать ребенку ее возраста.