Меня разбудили надрывные крики. Чайки кричали за окном, деля между собой море, торгуясь за каждый его лакомый кусок. Подождите, и я залижу свои раны, и я расправлю свои крылья. А потом стану, как и вы, искать своё место в бесконечном пространстве над водной гладью.

В моей комнате летают птицы. Как они оказались здесь?

Непрошеные гости с белым опереньем в тени заката превратились в чёрных посланников. Как бесцеремонно ворвались они в мою комнату! Кружились над кроватью, как над пойманной добычей. Их много, я один. Если бы я встретил их в открытом поле или в дремучем лесу, я бы отдал им всё, что бы только ни попросили. Но здесь, в моей кровати, не хочу быть зверем в загоне, не хочу быть пойманным ни врагом, ни другом. Эти птицы – воспоминания. Одна из них садится мне на грудь. Начинает бить клювом в глазницы. Я не чувствовал боли, но ощущал, как постепенно бледнеет радужная оболочка, опустошаясь и крошась.

   Как сложно разобраться в самом себе и определить, какую сторону занимаешь – светлую или тёмную. А быть может, всё гораздо хуже: ты сослан на обочину духовного мира как ненужный хлам, лежащий без дела и предназначения. Даже светлые силы сторонятся тебя как уродца или калеку, не способного принести в их мир ни красоты, ни гармонии. Если б можно было утопить груз всех совершённых грехов в одной страстной молитве!

Кошка или змея с самого рождения знают, какими им следует быть, чтобы не походить на другого зверя. А если взять, к примеру, меня – я до сих пор мучаюсь вопросом: что значит быть собой и что поможет мне стать человеком. Я случайно на наткнулся на один найденный мною дневник и решил прочесть его. Быть может, он поможет мне найти ответы на эти вопросы.

Из дневника: «Этот день прошел самым обычным образом, а вот вечер начался неожиданно странно. Я сидела напротив Мастера. Присутствие человека, заглядывающего в твою оболочку, несколько волновало. Глаза у него светились голубым фосфорическим светом. О многом рассказывала его улыбка, скользящая над всем бренным, распинающая силу обыденности. Традиционной прелюдией к магическим занятиям у него было чаепитие за общим столом. Для уличных наблюдателей был виден лишь вялый пучок света, бросающийся из окна квартиры на первом этаже. Там, где располагался этот магический клуб, скрывались лабиринты душ, разговаривающих на языке, неведомом другим.

Впервые я переступила порог клуба поздней осенью. Здесь я увидела полки на стене, плотно забитые журналами и книгами для тех, кто изучает эзотерику. Пока я раздумывала над тем, каким ветром меня сюда занесло, Мастер обратил ко мне задумчивый взор и сообщил, что хочет показать метод отработки кармических записей, так называемую матрицу. Мы перешли в комнату для занятий, где он показал инструкцию по использованию матриц и объяснил, в чем суть такой работы. Он начертил на доске круг, а внутри него воображаемую руку. Над шаром, который обязательно должен вращаться по часовой стрелке, изобразил небольшую воронку, в которой записаны 777 земных воплощений. Другими словами, все прошлые и будущие жизни. Правая рука, вращаясь по часовой стрелке, направляет луч света вверх, тем самым освобождая «воронку» от негативной информации, которая записана прошлыми и будущими воплощениями. Отработанная «грязь» отправляется в «яму», расположенную под локтем активной руки.

   По словам Мастера, прежде чем совершается земное воплощение, душа выбирает себе место рождения: планету, страну, регион и земных родителей, одним словом, те души, с которыми нужно что-то отработать. А неотработанная обида, кстати говоря, обеспечивает привязку к этим же людям в следующей жизни. Обиды создают кармический комплекс, поедающий энергию человека. Смысл в том, что эта энергетическая сущность проявляет себя в физическом теле через боль. Её необходимо последний раз пережить, осознать и удалить.

– Теперь попробуем, – предложил Мастер и вытянул правую руку вперёд.

   Я сделала то же самое.

– Представь, что из пальцев исходит луч, который вычищает воображаемую сферу.

   Затем Мастер прочитал текст матрицы, представляющий что-то вроде заклинания, и мы начали вращать руками по часовой стрелке.

– Что ты чувствуешь? – спросил он спустя минуту.

– Рука стала тяжёлой, – сказала я, наблюдая за тем, как правая рука продолжала крутиться вокруг своей оси, но уже без сознательного усилия, словно бы сама по себе.

– Всё правильно, – улыбнулся Мастер. – Только представь, сколько негатива накопилось за прошлые жизни.

   Следующие полчаса мы работали с матрицами. Их была, по меньшей мере, сотня, и каждая предназначалась для отработки определённой кармической записи: воздействия мира мертвых, иных богов, НЛО, негативных родовых сил, и прочее…

Каждому человеку нужна рука, которая бы поддерживала его руку, протянутую в отчаянии. Надеясь отыскать её, я снова оказалась в клубе. Мастер встретил меня своей многозначительной улыбкой. Все участники были уже в сборе. Я взглянула на Мастера. Возможно, в его голове созревал неизвестный ни одному из нас магический план, подумалось мне. Я внимательно прислушивалась к чувствам, наполнявшим моё внутреннее пространство. Это были тревога, ожидание и удовольствие, слитые в один сплав, вызванные необычностью обстановки. После непродолжительной беседы на магическую тему, смысл которой я едва смогла уловить, Мастер предложил приступить к занятиям.

– Сегодня будет групповой сеанс с энергией, – сказал он, потирая в предвкушении руки.

   Двое принялись сдвигать столы. Одна из женщин открыла платяной шкаф и вытащила из него свёрнутое вдвое одеяло, простыню и подушку. Она расстелила их на столы, которые теперь выполняли функцию кровати.

– Теперь ложись, – мягко предложил мне Мастер.

   Я растеряно огляделась и, чувствуя себя агнцем, идущим на заклание, легла. Женщина накрыла меня шерстяным пледом. Мастер погасил свет. В движениях этих людей было достаточно загадки и необычности, чтобы вызвать волнение и дрожь. Каждый из присутствующих нарисовал символы на своих ладонях и, приблизившись, остановил руки в нескольких сантиметрах от моего тела. Невидимая волна энергии обняла меня, однако дрожь так и не отпустила. Усилием воли я пыталась остановить её, но тщетно.

   Пространство заполнилось чем-то теплым и волнующим. В этих мало определенных ощущениях я не отдавала себе отчёта. Волнообразный поток падал откуда-то сверху. Я закрыла глаза, потому что единственное, что теперь оставалось, – это бесконечное шагание в неизвестность. Когда сеанс закончился, я едва смогла поднять себя. Тело отяжелело и будто прилипло к кровати.

  Через несколько дней я бежала к ним вприпрыжку. Я готовилась получить посвящение во вторую ступень.

– Светлее стала, – сказал Мастер, обхватив меня взглядом.

   Это было правдой. Я ощущала себя совершенно новой, что не могло не удивлять. И ничуть не меньше меня удивляла жизнь клуба. Мы все будто бы шли по неопределенному маршруту, о котором знал только Мастер и еще, кажется, Константин. Для меня же посещение клуба было попыткой отыскать себя в бесконечно сменяющихся явлениях мира. В этом странном клубе с завидной регулярностью появлялись новые для меня лица. То, что Константин разъяснял мне о причинно-следственных связях, представало в мутном образе. И всё же его слова создавали ощущение, что я когда-то уже знала об этом, вот только забыла.

   Однажды в клубе появился новичок. С любопытством я наблюдала за этим лихорадочным парнем. Во время сеанса одушевленная энергия ерошила ему волосы, залезала под одеяло и щекотала кожу. Однажды новые ощущения так взволновали парня, что он резко вскочил со стола, недовольно тряхнув головой. Мастер попросил его вернуться в прежнее положение – лёжа на спине, но молодой человек резко отказался и в спешке убежал. Однако через несколько дней он снова пришел к нам. Очевидно, сеансы больше не пугали его.

   Я присела на стул, готовясь к посвящению во вторую ступень. Первую я получила задолго до знакомства с Клубом, при участии другого Мастера. Как сейчас помню, это был обычный летний день, но мне казалось, что небо смотрит вниз как-то по-особенному. Рядом шептались травы, загадочно покачивались ветви загородных яблонь. Я подняла глаза вверх, всматриваясь в очертания облаков, и ощутила, как что-то необыкновенно легкое проходит сквозь макушку моей головы.

При посвящении во вторую ступень мне были переданы три символа, которые усиливают целебное воздействие и применяются при лечении дистанционно. В это время по всему телу проходила высокочастотная волна, к глазам подкатывали слёзы. Было во всем происходящем что-то исключительное, редкое по повторимости. Я чувствовала себя сосудом, наполняющимся живой водой, и эта наполненность вызывала ни с чем не сравнимую радость, как будто я впервые оказалась в своей стихии.

Но ветер обыденности подхватил меня снова. Счастливы дельфины, которые никогда не покидают своей стихии. Человек же никогда не может войти в свою. Он блуждает по земле в поисках родного дома и всегда остаётся обманутым. А иной раз и того хуже – заключенным в тюрьму повседневности.

По словам Мастера, в комнатах его клуба открыты семь порталов – углы, форточки и двери. Он сознательно открыл их для того, чтобы утилизировать отработанную энергию. Не к чему было задаваться вопросом, что я делаю здесь в вечерний час с этими людьми, которых я не знала еще вчера, с которыми я по чистой случайности пересеклась во времени и пространстве. Мы вместе даём энергию.

Размытые тени движутся в свете желтой свечи. Вид у многих полусонный. Присутствующее действие напомнило атмосферу психиатрической больницы. Если б можно было во всём этом разобраться, увидеть то, что ощущаешь кончиками собственных пальцев. Можно ли эту метафизическую атмосферу воссоздать вне клуба? Представить не могу, какими становятся участники вне этих стен. Три раза в неделю я приходила на эту странную планету.

Однажды поздним вечером, вернувшись из клуба, я почувствовала то, что не испытывала раньше. Что-то внутри меня просыпалось и стремилось вырваться наружу. Внутренний зуд быстро нарастал. Мне захотелось прыгнуть на потолок и встать на голову. Такой легкости и свободы в теле я еще не испытывала. Я начала ползать на корточках по длму и так долго продолжала дурачиться, понимая, что это моё состояние достигнуто благодаря работе с энергией.

Эта история с ночной метаморфозой вызвала у Мастера взрыв смеха. Он предположил, что такое поведение вызвано «проснувшейся» Кундалини. По словам Мастера, осознание появляется, а сознание частично начинает входить в область духа.

   На протяжении двух последующих дней он предложил нам читать мантру:

   «Я есмь существо фиолетового пламени.

   Я есмь чистота, Богом желаемая…».

Я прервал чтение дневника и обратился к другой книге:

«Одним предрассветным утром в предгорьях Шаолиня появился странник, одетый как бедняк, в стоптанных сандалиях, со спутанными волосами и всклокоченной бородой. Он опирался на сухую палку, которая едва выдерживала его сгорбленное уставшее тело, и, кажется, даже издавала слабый стон. Внезапно палка под ним хрустнула и сложилась вдвое. Странник с трудом держался на ногах, чтобы не упасть, и обратил взор в сторону маленького селения. Тогда он собрал последние силы, чтобы доплести до ближайшего дома, который спрятался в тени кипарисового дерева. Дойдя до двери, странник поднял руку и тихо постучал…»

   Я закрыл эту книгу и вообразил, что я тот самый странник, который еще не пришел к цели. В мой дом пришла вселенская тишина. Я никого не жду. Отложив книгу в сторону, попадаю под охлаждающий поток мыслей, словно под весенний дождь. Ветра воспоминаний дуют мне в спину. Куча загнанных в уголки подсознания растрёпанных кукол, плюшевых мишек и пучеглазых уродцев. Одиночество, простираясь во все уголки комнаты, дышит мне в затылок. На чёрном блюдце вечера растянулась грусть, у неё запах дождя и вкус талой воды.

Я продолжил чтение дневника.

«Мастер! Поразительно, как один человек способен преобразовать душевную структуру, выступая в качестве химического элемента или катализатора. Ни разу не прикоснувшись, повлиять одним своим присутствием. Словно садишься в космический корабль и, забыв пристегнуться, взлетаешь вверх. «Благодарю», – хочется сказать ему после всего, что я пережила из-за его дурацких фокусов.

Еще с малых лет он пытался найти ответ на вопрос, можно ли изменить человеческую природу. Мастер читал много эзотерических книг, в том числе по аутогенной тренировке. Первые эксперименты над собой он начал проводить еще в 14 лет на даче вместе со своим другом.

   «Фокус всегда в том, что на любую проблему надо сверху смотреть, а то можно заиграться в неё и забыть про другие игры. Там, в церкви, говорят: плыви по течению и всё приложится, а как оно приложится?» – говорил он.

   «Ну это же интересно, считал он, – находить, список составлять, и работать с ограничением. Создается два списка своих качеств + и – Что любишь делать, а что нет, что хотелось бы делать, а что нет. Вот то, что не хотелось бы делать, и есть карма. Где человек обжегся, надо разобраться, почему это не любишь…»

   «У меня еще вечером после клуба пациентка с котом, которого я за хвост растягиваю. Он сам вчера подошел и хвост так робко протянул. Сказал, что они с ним не играют и долго на домашних жаловался…», – рассказывал он.

   Все истории и шутки, что я слышала из уст Мастера, воспринимала со всей серьезностью.

   В один из вечеров меня шатало из стороны в сторону, потому что сеанс прошел очень эффективно, сонастройка была замечательная, по словам Константина. Меня «ободрали», сняли накопленный ментал, после чего я почувствовала себя космонавтом в состоянии невесомости. Мастер объяснил, что когда поток холодный, то это мужской поток Отца – нисходящий. Он пробивает блоки, там, где энергии не проходят легко, чистит, вносит новые программы развития, трансформирует. Этот поток вертикальный, довольно жестковатый для женщины. Так может знобить, например, от фиолетового Света. А когда жарко – это поток восходящий, женский (энергии Матери), он наполняет, расширяет, это поток горизонтальный. Если холодно, то это значит, что энергии этого качества при определенной настройке потекут свободно только после очистки, которую проведёт мужской поток энергий. А уже потом пойдет наполнение.

   С меня как будто срезали скальп, один за другим я теряла слои кожи. Ощущая, как что-то трансформировалось и переворачивалось внутри, а в конечном итоге настигало бездействие. Это одновременно глубоко огорчало и безмерно радовало меня. Я чувствовала присутствие живых сил, чья-то тёплая рука невидимо поглаживала меня по плечу, успокаивая и нашептывая вдохновляющие слова.

Это фантастическое чувство: будто я закупоренная бутыль, и невидимые силы приподнимают вверх затвердевшую пробку. Никто прежде не мог вот так достучаться до меня и незаметно для себя открыть. Я начала видеть, как воздух разбивается на многослойные прозрачные точки, а от людей исходят волны тепла.

Мысли, как вспышки света в темноте, завораживают и уводят вглубь моего запутанного лабиринта. В конечном счете я поняла, что людям не обязательно говорить, достаточно просто посмотреть друг на друга, улыбнувшись. Теперь мы самые близкие друг другу существа. Чем старше становишься, тем больше понимаешь важность присутствия нужных людей в твоей жизни.

   Мастер пытливо посмотрел на меня и спросил, что я чувствовала в этот вечер. Я ничего не ответила, мои мысли опаздывали, они пришли, когда я уже ехала в автобусе, а потом шагала по дороге домой. Мне нравилось придавливать ногами рыхлый снег, никогда еще так сильно не хотелось упасть в белоснежный сугроб, обнять его, глотать грудью. За несколько метров от подъезда я остановилась, понимая, что если не сделаю это сейчас, весь день будет ничтожно потерян, хотя он и стоит потраченного в клубе времени.

   Тогда я приземлилась на снежный ковер, откинулась назад, впервые мне было плевать, что кто-то мог наблюдать за мной, по-детски вырисовывающей в темноте снежного ангела. Я взглянула в туннель ночного неба с рябью падающих снежинок, они мягко сыпались на лицо, застилали веки. Теперь я нашла бы, что сказать Мастеру.

   Летним вечером после клуба я бежала под дождем, как застигнутый врасплох ребенок, но убегала не от дождя. Меня словно преследовал кто-то невидимый – я чувствовала его за своей спиной. Неужели и я стала жертвой невидимой марионеточной нити. Я вспомнила знакомое мне в детстве чувство захвата. Странно, что именно оно давало мне горько-сладкий вкус к жизни, какой имеют полевые травы, томящиеся в жаркий солнечный день. Оно смешалось со слабостью, с которой я не могу справиться и разобраться.

Что это, неужели влюблённость?

Это было похоже на наваждение, которое не повторялось больше ни с кем и никогда. Я бессильна перед ним, этот ураган прижимает меня, как былинку, к самой земле, и я не имею возможности сопротивляться ему. Это необъяснимое чувство начинало меня тревожить.

   Утром я решила прогуляться в лесу. Меня притянуло к дереву. Я прижалась к его тёплой коре и замерла. Собственной кожей я чувствую запах колючих трав. Что, если мне обратиться птицей, кружиться над опустевшим полем и, сев на ветку дерева, долго всматриваться вдаль. Горько мне, что я пленник человеческой оболочки. Однажды Мастер сказал мне, что в одной из прошлых жизней я была волком. В его видениях у меня была не кожа, а жёсткая шкура.

Перестав появляться в клубе, я сожалела, что это происшествие уже никогда со мной не повторится. Я больше никогда не почувствую неистовую силу горько-солёного ветра, который подхватывал меня в присутствии Мастера. Я целыми днями скучала по фосфорическому свету его глаз.

   Наша память, как вода, хранит в себе воспоминания, пока не сменятся времена года. С приходом осени их засыпает мёртвыми листьями, зимой накрывает толстым слоем льда, а весной уносит вместе с полноводным течением.

Так отчего же воспоминания о Мастере до сих пор не дают мне покоя. Шумят в голове, как волна, бьющаяся о края берега. Приходя к реке, я прокручиваю их вновь. Их не заглушают даже крики воронья над пустынным полем.

Быть может, теперь я готова вырвать себя с корнем и мчаться навстречу неведомому?..»

Записи в дневнике прерываются.

Что-то заставило меня проснуться в середине ночи. В упавшем с белого потолка луче света я разглядел мотылька, сидящего на грязной шторе. Все окна были закрыты. Какого черта он оказался здесь? Впрочем, у меня не было желания разгадывать, и я решил просто прикончить его. Приблизившись, я принялся рассматривать своего ночного гостя.

– Посмотри на себя, какой ты некрасивый и неуклюжий, – подумал я о нем и сказал это вслух.

   Со своими мягкими бархатистыми крылышками он смотрелся нелепо. Недоделок бабочки. Крылатый уродец. Безумец, возмечтавший о недостижимом, не желающий признавать очевидного. Сколько ни порхай, а свет никогда не впустит тебя, ибо ты – отпрыск бесконечной глухой темноты. Мне почудилось, что он дернул крылышками в ответ. Наплевать. Он вмешался в мой сон, и я хочу избавиться от него как от лишней детали. Она не вписывалась в мой интерьер одиночки. Я попытался взять мотылька за крыло, но он ловко увернулся и подлетел к лампочке. Некоторое время я наблюдал за тем, как мотылек порхает возле тусклого стекла, пытаясь пробить прозрачную брешь. В этом было что-то до жалости глупое.

   Я терпеливо ждал, пока не закончится его последний бесполезный танец. Наконец, мой ночной гость решил передохнуть и сел на потолок в сантиметре от светила. Тут я грубо смахнул его. Тогда он опустился на пол и замер… Я пришиб мотылька левой ногой. Он расплющился, но продолжал подрагивать одной тоненькой лапкой, цепляясь за что-то. Это содрогание вызвало неприятное чувство, и я прихлопнул его еще раз. А через секунду поймал себя на мысли, что мне чертовски жаль этого крылатого уродца.

   Мне начало казаться, что я совершил нечто непоправимое…

   Я убил кого-то очень похожего на себя самого. Ведь и я, в сущности, был таким же неуклюжим, нескладным мечтателем, неудачником по жизни. Черт возьми, подумал я, жизнь в этом мире невозможна без того, чтобы кого-нибудь не прикончить.

   Ко мне неожиданно пришла мысль, мысль сумасшедшая – признаться в своем проступке. Просто признаться, неважно кому. На сердце все громче барабанила тоненькая лапка мотылька. Я подошел к телефону и вызвал номер, который не набрал бы ни при каких обстоятельствах.

– Дежурная часть… слушает.

– Я хочу признаться.

– …

– В убийстве.

– Адрес места преступления.

   Я назвал свой адрес.

– Выезжаем. Вызвали скорую?

– Скорая не понадобится.

– Все равно вызывайте. Кто пострадавший?

– Мотылёк, – сказал я.

– Это прозвище такое?

– Нет. Самый обыкновенный мотылек. Ну, тот, который по ночам порхает.

– Ты возле психушки завтра порхать будешь, придурок! – бросил трубку.

   Я не успел еще отойти от своего ночного безумия, как услышал звонок в дверь. В темноте коридора предстали два лица и выжидающе смотрели.

– Это от вас поступил звонок в отделение – заявление об убийстве?

– Да.

– Где пострадавший?

– Он там, – я махнул рукой в сторону комнаты.

   Гости быстро ввалились в мою комнату и на мгновение застыли. Под тусклым лучом света их лысые головы слегка поблескивали, напоминая две большие лампочки. Затем они обернулись ко мне с выражением недовольства.

– Он в том углу лежит, – показал я. – Мотылек. Самый обыкновенный.

   Я нервно тряхнул плечами, как бы извиняясь за то, что мне под руку попал обычный, а не какой-то особенный мотылек. Бог знает, сколько их там ночью мотается…

   С одного удара я приземлился на голый пол коридора.

– Давай отъе..м этого мотылька как следует, чтобы в следующий раз не беспокоил по пустякам.

   Предложение было принято, и за минуту ночные гости превратили мое лицо в мясную отбивную. Я чувствовал, как горячая струя крови сочилась из носа и обжигала губы.

– Ну что, парень, будешь еще убивать мотыльков? – склонившаяся лысая голова снова напомнила лампочку, только потухшую.

– Не буду.

   Когда они исчезли, я продолжал лежать на полу и, не отрываясь, смотрел на свет, падающий с потолка. Что-то необъяснимое произошло со мной этой ночью. Понимая, что мне не воскресить маленького уродца к жизни, я спрашивал: смогу ли я по-настоящему вернуть к жизни себя? Сколько раз я сам себе обламывал крылья и давил в себе хрупкого мечтателя. Почему бы не перестать притворяться тусклой лампой, а начать летать и тянуться к свету.

   Пора и мне, решил я, отрываться от земли, взлетать и биться крыльями о прозрачное стекло, вечно отделяющее нас от желанной цели.

2012 год