Сердце
На берегу канала
(Сумерки сизым плыли)
Два золотых кинжала
Юность мою пронзили.
Ласково-золотые,
Лунные твои очи
В сердце моём застыли
Парой кинжалов прочных.
Девушка из долины
Имени не сказала,
Лишь лепестки жасмина
В воду, смеясь, бросала.
Утром ушла безмолвно
(Вслед тополя кивали)
В белом тумане, словно
В шёлковом покрывале.
…Сумерки сизы снова.
Ветер с холмов горячих
В зарослях камышовых
Пойманной птицей плачет.
Рана не позабыта,
Меньше болеть не стала.
В сердце моём разлита
Тёмная гладь канала.
Сумеречное
В сине-серебряном бархате вечер
Струны дождя тревожит —
Плачет гитара о верном и вечном
Так, как никто не сможет.
Полночь опустит мантильи на лица,
Песни прервёт и речи.
Вечер уйдёт… А сердца будут биться —
Верно и вечно.
Кто я?..
«Ну зачем я ввязался в драку?» —
Промелькнуло уже в броске.
Жил и жил бы себе собакой
На коротком на поводке.
Погромыхивал цепью важно,
Подвывал на свою луну
Да облаивал стаю вражью
Про себя, отходя ко сну…
А что воли хотелось малость —
Так учили: умей терпеть!
Но плеснула из горла ярость
На шальную людскую плеть.
Я достану. Ударюсь в пламя.
А потом заблестят ножи.
А потом будут рвать зубами
Те, что псами остались жить.
Кто-то выцедит: «Вот волчара!..»
Может, по боку пнёт ногой…
И поймает, почти случайно,
Взгляд ещё не остывший мой.
И отпрянет – не то со страху,
А не то и поймёт, дурак…
Нет, не зря я ввязался в драку…