Глава 2
Городок у нас небольшой. Районный. И ничем не отличается от других райцентров России. В таких местечках обычно любимое место развлечений – это воскресный базар. Туда идут, как на экскурсию, все кому не лень. И не обязательно за покупками. Бывает, что и просто так. Лишь бы в квартире не сидеть. На людей поглазеть и себя показать. Одеваются во всё лучшее и крутятся полдня, болтая со всеми и обо всем, хвастаясь нарядами, аксессуарами и успехами – подлинными и мнимыми. Чтобы это понять и принять, надо тут родиться.
Есть у нас ещё одно замечательное место – парк с качелями для малышей. В хорошую погоду в нём полно мам с колясками и малышнёй, бабушек и дедушек с любимыми внуками. А по вечерам его оккупирует молодёжь.
У большей же части народа сейчас одно ежедневное развлечение – по магазинам носиться, выискивая, где что подешевле продают. И так это в привычку вошло за годы всевозможных перестроек, что, даже если деньги есть, глаза всё равно по полкам шарят в поисках дешевизны. Жизнь не отличается стабильностью. Сегодня деньги есть, а завтра – тю-тю.
Люди никому и ничему уже не верят. И не их в этом вина. Правительство у нас такое: одной рукой даёт, другой забирает. Налоги растут, у ЖКХ аппетит волчий и обуздать его невозможно. Затягивай пояса, народ.
Ловчилы всех мастей и оттенков засели на всех мало – мальски значимых, «хлебных» местах и делают, что хотят. Работу людям трудно найти, потому что почти все производства давно уничтожены, крутится каждый, кто как может. Отсюда и результат.
Странно, производства рушатся, а магазины растут, как грибы после дождичка. Такое ощущение, что скоро, кроме магазинов, в нашем городе ничего больше не будет. Выстоят кое-как школы, больница да библиотека. Без них уж совсем никуда. И всё. Добрых слов в адрес этих учреждений говорят всё меньше. И это тоже тревожный показатель. Но пока живем.
Галкин муж – дальнобойщик. Дома мало бывает и редко, зато деньги зарабатывает, хотя последние годы всё хуже и хуже становится. Раньше он гораздо больше зарабатывал, а сейчас и этому рад. Страшно остаться без куска хлеба. Своего-то ничего нет. Намертво к магазинам привязаны. А там без денег ничего не дадут. Вот и крутись, соглашайся на всё.
Мой драгоценный тоже в Питер на заработки ездил. Катался до тех пор, пока однажды какая-то мадам его из этого самого Питера на севера куда-то не увезла. Увела, как бычка на верёвочке. Даже не знаю точно – куда. Не поинтересовалась. Без надобности мне это. Поспешили мы сойтись, хорошо – расписываться не стали. Удерживало меня что-то от этого шага. Как время показало, правильно удерживало, а то бы ещё с разводом возились. Не хватало мне только этой канители. А так… Отправился в свободный полёт – и флаг тебе в руки и попутного ветра.
Не знаю, почему я об этом вдруг вспомнила. Никакой раны и в помине нет. И не было. Наоборот, испытала даже какое-то облегчение. Ну, ей-богу, жили – как по смоле тянулись. И зачем она – такая жизнь?! Когда один другому совсем не интересен?!
Утро замечательное. Солнце ласковое, хоть и летнее. И в начале июня у нас бывает очень жарко. Но сейчас хорошо. И воздух кажется вкусным. Я постояла у раскрытого окна… Откуда-то пришло ощущение силы, здоровья, молодости и … радости. Ну, надо же… Какое странное утро… Радость-то опять откуда?!
И спина не болит, хотя вчера вроде предпосылки были… И мысли всё какие-то легкие порхают. О зарядке вдруг задумалась. И не просто задумалась: руки сами вверх потянулись, а за ними и всё тело. На мысочки встала, вся превратилась в туго натянутую струну, со смехом опустилась на пол и опять всё сначала.
Потом по комнате закружилась ни с того ни с сего; прямые руки назад отвела, пока лопатки не сомкнулись, и так – несколько раз. Затем на спину легла и велосипед покрутила. Вскочила, как заведенная, и давай махи ногами делать.
В общем, зарядка превратилась в игру сама с собой. И всё время смеяться хотелось. Тело разгорячилось и приобрело странную легкость. Не удивилась. Начала к странностям привыкать.
Приняла душ. Скоро Галка прибежит. А там и до работы недалеко. Всё как всегда.
Правда, я сегодня опять рано проснулась и сама удивилась, что выспалась и так легко встала, как будто и не я вчера полы до седьмого пота драила. И позвоночник как новенький. Просто чудо. Ничего не болит, не скрипит… Видно и вправду, не бывает худа без добра. А уж с какой радостью я зарядку делала?! Самой не верится.
О вчерашнем думать не хочется и всё же… приходится. Никуда от мыслей не деться. Иногда мне кажется, что после того злополучного обморока я какой-то другой стала. Ну-у-у, может, и не совсем другой, но то, что во мне что-то кардинально изменилось, так это точно. Только вот что?!
А может мир другим стал?! Или я его другим вдруг увидела?! Словно окно вымыли, и мир заблестел, заиграл всеми красками…
Хотя особенно я об этом не разрешаю себе задумываться. Не зацикливаюсь на том, что происходит со мной и вокруг меня. Ну было и было… Ведь есть же Бог на свете. А он что ни делает – всё, говорят, к лучшему. Да и изменить я ничего не могу. Одна надежда на то, что, как пришло незваным, так и уйдёт не попрощавшись. Плакать не буду. Или буду?! Кажется, новая я себе больше нравлюсь. Энергия из меня так и брызжет. И это приятно.
Хоть и невелик наш городок, а в час пик по утрам и вечерам в единственный городской автобус вбиться трудно. Особенно, если погода плохая. Именно вбиться, а не войти. Столько желающих, а автобус не резиновый. Хорошо нам, мы с Галиной, считай, рядом с домом работаем. Десять минут пешком – это не внапряг. Так, прогулка. Утренний и вечерний моцион. В удовольствие. Любим мы ходить пешочком. И для здоровья полезно…
Сегодня утро и впрямь чудесное. Ветерок, лёгкий и приятный, так и шепчет что-то ласково-легкомысленное на ухо, слегка запутываясь в тонких прядях наших волос. Деревья о чём-то тоже тихонько шепчутся, то ли между собой, то ли нам что-то хотят сказать, да мы понять не можем. Солнце не печёт, а мягко пригревает, словно ранней весной, а ведь уже июнь начинается. Просто рай на земле.
Мы идём не торопясь, весело болтаем ни о чём. Щебечем, точно птички на воле. И не сразу замечаем, что парень, идущий нам навстречу, резко замедляет шаг, а потом и вовсе останавливается, перегораживая нам дорогу.
Я вопросительно гляжу на него, спотыкаюсь на последнем шаге, подаюсь вперед и непроизвольно ойкаю.
Он подхватывает меня под руку. Я резко отстраняюсь. Не люблю, когда меня так бесцеремонно разглядывают, а тем паче хватают за руки. Да ещё абсолютно незнакомые люди. К тому же в последнее время мои чувства почему-то резко обострены. Я просто физически ощущаю рядом с собой присутствие людей. Иногда это меня сильно напрягает, а иногда бывает почему-то очень неприятно, неудобно до чесотки и очень хочется скрыться от всех в какой-нибудь пещере. Или норе. Лишь бы не нашли.
– Простите, – извиняется незнакомец и шутливо интересуется, заглядывая мне в глаза. – Девушка, у вас случайно магнита в сумочке нет?
– Что? – опешила я. – Какого магнита?
Мне не до юмора и не до флирта. Неприятные мурашки размером с кулак враз оккупировали всё моё тело, по-хозяйски расположившись где кому удобно. И не стряхнёшь. Откуда они свалились на мою голову, эти мурашки?! И почему такие противные?!
– Необычного. Огромного магнита. Разве вы не чувствуете, как меня к вам этим магнитом притянуло? – рисуется парень, не замечая ни моего настроения, ни мурашек. – Шевельнуться не могу.
– Ну ты, намагниченный, – грубо прерывает наш диалог Галка. Ей мурашки не мешают. Ей мешает парень, который не дает нам пройти, а значит, мы можем опоздать на работу, чего нам очень не хочется, особенно в свете последних событий. – Шёл бы ты дальше по курсу, куда шёл.
И тут же набрасывается на меня:
– Чего стала?! Не видишь – обкуренный!
Парень опешил:
– Да я даже не курю! И почти не пью! А уж наркотики… И вовсе ни в какие ворота!
На его лице недоумение, помноженное на недоумение и возведенное в квадрат. Взгляд перебегает с меня на Галку и снова возвращается ко мне. Никакой игривости ни в голосе, ни во взгляде. Испарилась под громким и грубым криком Галины, но это её не смущает.
– Да кто вас знает! – машет рукой Галка, не обращая внимания на его обескураженный вид. – Наша провинция тоже чумная стала. Убили же девчонку в парке три дня назад.
– А я-то тут при чём?! – возмущается парень и смотрит на Галину во все глаза.
Абсурдная сцена, на мой взгляд, но я почему-то молчу.
– Кто там знает, кто при чём, кто ни при чём! – сходу выдает Галка и резко рубит воздух рукой. Ну прямо Котовский с шашкой, а не молодая, воспитанная дама. – Авось милиция разберётся.
– Вот уж точно, только на авось и надеемся, – зачем-то вздыхаю я.
– Кстати, я – Вадим, – представляется парень, опять поворачиваясь ко мне и игнорируя Галку (наивный, как будто это возможно, так легко отделаться от моей подружки). Он пытается выправить ситуацию и вернуть в неё нотку игривости, но получается плохо. – И меня действительно к вам как магнитом тянет. Не в моих правилах к девушкам на улице приставать.
Я опять вздыхаю (мурашки при мне, а чувства юмора и на горизонте не видно; просто бледная моль, а не человек), а Галка выпаливает:
– А ты отойди подальше, притяжение и ослабнет. У нас тут нет магнитной аномалии. И правила твои нас интересуют мало. Топай себе мимо.
Парень был высоким, темноволосым, симпатичным, но мне почему-то совсем не хотелось с ним знакомиться. Наверное, в его сумке магнита не было. Нечем было мне к нему притянуться.
– Ладно, нам пора, – Я махнула рукой в знак прощания, слегка дотронулась до плеча парня, обошла его стороной и потопала восвояси.
Обернулась: подруга меня догоняет, а парень стоит с раскрытым ртом, видимо, переваривает услышанное и зачем-то потирает то плечо, до которого я дотронулась.
– Да-а-а, не типичные мы девушки. Не современные, – сказала я подруге, когда она меня догнала. – Пококетничать с симпатичным незнакомцем нам и в голову не приходит.
– Да не понравился он тебе! – машет рукой в мою сторону Галка. И чего она сегодня так размахалась?! – Я ж видела. Меня не обманешь. Я тебя как себя знаю. И даже лучше! И имя это Вадим ты терпеть не можешь!
Это правда. Как и то, что подруга гораздо больше меня переживает за моё одиночество и без конца сводит меня с какими-то знакомыми и одноклассниками своего мужа и его друзей и знакомых. Только всё без толку. Мне никто не нравится, а Галка злится. Она думает, что я всё ещё бегство своего бывшего переживаю, и сколько б я ни уверяла её в обратном, она не верит. А мне действительно просто никто не нравится. Надеюсь, что это временное явление, и когда-нибудь всё изменится. Какие мои годы?!
Подруга знает обо мне всё. Она в этом уверена. Но даже сам человек о себе всего не знает. Я позавчера ни с того ни с сего взяла и стихотворение написала, а вчера ещё одно. И так этим озадачена, что даже с подругой не делюсь. Не пойму, что это и откуда взялось. И не знаю, потянет ли меня завтра к чистому листу бумаги. А если потянет, то каков будет результат. Так о чём говорить?!
Тем более, что четверостишие из-под моего пера вышло тоже странное:
Нет, жизнь меня не била, не ломала,
Она меня на прочность испытала,
Но мы друзьями с ней остались,
Ведь обе быть хорошими пытались.
Скажите, что это?! Никогда я о жизни не задумывалась, бежала по ней бездумно, как большинство: вчера, сегодня, завтра… И вдруг: «кондуктор, нажми на тормоза!»
Что-то происходит в моей жизни, я силюсь понять, что же именно, но пока не понимаю…
Мы уже дошли до родной шарашкиной конторы, в которой занимаемся всем подряд: готовим и отпечатываем буклеты, визитки, календарики и прочую мелочёвку. На четыре района мы одни, поэтому заказов хватает. Перед выборами особенно, хоть ночуй на работе.
Особых склок у нас на работе не бывает. Так, погавкаемся иногда для поддержки жизненного тонуса, и всё опять тихо – мирно. Мы дружненько отмечаем чаепитием дни рождения и праздники, а уж повседневные хлопоты и заботы у каждого свои. В общем, всё как у людей. Но работа нам с Галиной нравится, бегаем мы туда охотно и трудимся с желанием. Чего ещё от работы ждать?!
Конечно, зарплату хотелось бы побольше. Но человек, по-моему, вообще так устроен, сколько ему ни дай, всё равно больше хочется. Вот и нам. Хватает же. Не бедствуем. Но по привычке иногда поднываем.
Сегодня шеф как-то странно на меня поглядывает. Глазки масляные. И не глазки даже, а щёлочки. Скажите, пожалуйста, как может измениться человек за одну ночь! Я его таким отродясь не видела, поэтому в полном недоумении. Но недолго.
– Ковалёва, зайди ко мне!
Нет, не к добру я шефа разглядывала, потому что Ковалёва – это я, и именно меня вызывает на ковёр начальник.
Морщу лоб, старательно напрягаю извилины, но не могу сообразить – за что?! Когда – и, главное, в чём?! – я провинилась. Никакой провинности за собой не отыскиваю и всё в том же недоумении ползу в нужном направлении и открываю дверь в кабинет начальника.
– Что не так? – с некоторой опаской интересуюсь я, ожидая если не грома, то молнии. Или того и другого сразу. Бывает иногда, знаете ли… Такие разносы грохочут, мама не балуй.
– Почему сразу – не так? – шеф сама любезность и даже игривость, а мой рот открывается самопроизвольно и на недопустимую ширину (крокодил на охоте, а не девица на выданье). – Всё так, просто хочу посоветоваться. Проект вот интересный, – он показывает рукой на стол, где лежат бумаги.
Я быстренько подхожу к столу (с одной единственной мыслью – смыться отсюда поскорее), смотрю по возможности внимательно, но ничего интересного не вижу. Бумаги старые. Читанные-перечитанные. Шеф уже за моей спиной, рука его каким-то образом оказывается у меня на талии, а потом ползёт ниже.
– Ничего интересного, – выношу я вердикт и иду к двери, словно и не заметила лёгкой шалости начальства.
– Я ещё не разрешал вам идти, – ледяной голос шефа догоняет меня у самой двери.
– А я не разрешала вам себя лапать, – таким же тоном отвечаю я и мысленно советую себе искать другое рабочее место.
К моему удивлению, шеф сконфужен:
– Извини, пошутил неудачно. Иди, Ковалёва, работай.
Я мгновенно испаряюсь, гадая, какая муха укусила начальство и будет продолжение или нет. И если будет, то какое и когда? И что в таком случае мне делать?
Странно, четвёртый год здесь работаю и ни разу не замечала за своим шефом желания приударить за своими сотрудницами. Наоборот, он как-то обмолвился, что настоящий хищник у логова не охотится.
По-моему, дело не в этом. По нашим сведениям, он примерный семьянин и под изрядным каблуком у жены.
Но меня не это сейчас волнует. Я ведь знаю, что не красавица. Вполне себе симпатичная, веселая и смешливая, но мужики вокруг меня и раньше штабелями не лежали, когда гораздо моложе была.
И вдруг… Что вообще происходит со мной и вокруг меня в последние дни? Обдумать этот животрепещущий вопрос я не успела. Некогда. Поработать пришлось, дела не терпят, а тут и обеденный перерыв наступил.
В обед мы решили с Галкой сходить в кафе, не всё же в конторе торчать и перекусывать, не отходя от рабочего места. Надоело. Кафе недалеко, и когда нам надоедает сидеть на рабочем месте, как сегодня, например, а погода хорошая, мы идём прогуляться и перекусить заодно. Народу в обычно полупустой кафешке неожиданно оказалось много, пришлось подождать, пока нас обслужат.
Раньше я не замечала, чтобы все подряд мужчины смотрели на меня с таким интересом. Буквально глазами пожирали. Не было такого. Я хоть и не страшилище, но на мисс мира не тяну. Так что особо не обольщаюсь, но сегодня…
Сегодня на меня пялились все, кому охота пришла. Смотрели с неподдельным интересом и стар и млад. Кажется, помани я любого пальцем и прибежит, не задумается. Что за наказание, Господи?! До еды ли тут?! Я уж думала – кусок в горло не полезет. Хоть под стол лезь и там жуй.
Нет, под стол я, конечно, не полезла, глаза опустила в тарелку и – пошли они все! Но только мы принялись за еду, как раздался суматошный вопль:
– Кошелёк из кармана вытащили! Люди добрые! Украли ведь! Украли!
Слава Богу, всем сразу стало не до меня.
Несколько человек собирались выйти, а один входил. Входящий среагировал на крик сразу и дверь перекрыл. Как-то профессионально у него это получилось. Или по работе этим заниматься приходится, или просто реакция отличная.
Я быстро оглядела всех находящихся в кафе и вдруг встретилась глазами с невзрачным подростком. Наши взгляды перекрестились, как шпаги. Одними губами, без звука, скорее больше глазами, сама не зная почему, я вдруг приказала ему:
– Брось кошелёк на пол.
Я повторила это, не сводя с него глаз, ещё и ещё раз и привстала со стула. Кошелёк упал на пол у его ног, и парень быстро толкнул его ногой под ближайший стул.
– Да вон же кошелёк какой-то под стулом. Может, вы уронили? – обратилась я к потерпевшей, указывая пальцем в нужном направлении. – Посмотрите, не ваш ли?
– Где? – встрепенулась пожилая женщина. Та, которая кричала. И заозиралась по сторонам. Завертелась бестолково.
Я показала рукой.
– Ой! – обрадовалась женщина, резво наклонилась, подняла кошелёк с пола и заглянула внутрь. – Точно мой! И всё цело! Только зарплату получила! Слава тебе, Господи! Вот же разиня! Вы уж простите, люди добрые, что хулу напрасно возвела. Испугалась я сильно. А язык со страху, как помело… Зарплата маленькая, запасов никаких, вот и заорала дуриком…
– Наверное, уронили, а народ ногами под стул затолкал. Вон сегодня людей сколько, и никто особо под ноги не смотрит, – улыбаясь, произнесла я, продолжая прерванный обед.
– Спасибо, дочка, – сказала женщина, крепко прижимая к себе кошелёк, и затараторила, не замечая, что повторяется. – Зарплата у меня маленькая, накоплений нет никаких, деньги потеряешь – клади зубы на полку или в долги лезь, а я страсть как долги не люблю. Раз только запутайся в них и пиши пропало… потому и кредиты не беру. Если и так денег на жизнь еле хватает, то как же с процентами отдашь?! Не дай Бог в долги влезть! Известно ведь: берешь чужие, отдаешь свои, а своих-то и нету. Чем отдавать?
Парень стоял ни жив ни мёртв. Мы переглянулись в последний раз, вход освободили, и парень стремительно вышел из кафе. Женщина тоже вышла. Видно, аппетит пропал.
– Чего-то я не поняла.., – начала моя через чур уж проницательная подруга, но я её быстренько перебила:
– Не поняла и не надо. Дай поесть спокойно. Скоро обеденный перерыв закончится. Жуй давай молча…
Когда желудок полон, шевелиться лень. Входили в кафе мы гораздо быстрее, чем выходили. А до работы не шли, а ползли. Слава Богу, время позволяло не торопиться.
– Зря я второй стакан сока брала, – пожаловалась я подружке. – У меня ж не два желудка.
– Ты мне зубы не заговаривай соком своим, – фыркнула Галка. Она не привыкла отступать от задуманного. – Ты лучше скажи, что это было? Вы на пару грабите, а сегодня сорвалось?
– Не городи чепухи, – укоризненно посмотрела я на подружку. – Просто я случайно увидела, как парень кошелёк вытащил, и посоветовала ему от него избавиться. Жалко мальчишку стало. Может, поумнеет, сделает выводы.
– Никто, значит, не увидел, а ты увидела… – задумчиво протянула Галка. – Ну-ну…
– Смени пластинку и не нукай, – попросила я её довольно резко. – И думать об этом не хочется, не то что говорить. Не перевелись ещё воришки. Печально, но факт.
Настроение у меня было не ахти, но молчать нельзя, и я просто забалтывала подругу. Сказать правду я не могла. Я, конечно же, ничего не видела, но каким-то непостижимым образом узнала вора. Без всяких усилий и без всякого желания со своей стороны. Всё это мне не нравится, но я пока не могу сообразить, как мне принять себя такую. И что всё это значит?! Что?!
Обсуждать с Галиной нечего. Мы материалистки до мозга костей. Или были таковыми совсем недавно?! Как можно обсуждать абсолютно непонятное?! С какой стороны подходить?!
Не успел закончиться обеденный перерыв, как на всю контору прозвучало громкое:
– Ковалёва, зайди!
Господи! Опять шеф! Да что ж за день сегодня такой!
– Слушаю, – закрываю за собой дверь не полностью и далеко от неё на всякий случай не отхожу.
– Не укушу! – как мальчишка смеётся мой пятидесятилетний начальник и выходит из-за стола. – Подходи поближе, а то вся контора в курсе будет.
– А нам есть что скрывать? – интересуюсь я, но тревога уходит. Теперь шеф прежний. И мне не страшно.
Мы стоим посреди кабинета и с улыбкой смотрим друг на друга.
– Нин, ты уж не обижайся, но в тебе за последние дни какая-то чертовщинка появилась. Я ж мужчина, я такие вещи чувствую. Ты и так девка красивая, но тут другое. Просто магнитом к тебе тянет. Словно это ты, прежняя, привычная, и в то же время другая – новая, соблазнительная до чёртиков. Аж дыхание перехватывает, а руки сами к тебе тянутся.
Я вытаращила глаза на шефа и даже вспомнила, как его зовут.
– Роман Петрович! – всплеснула я руками, не зная, что ещё можно сказать, но шеф и не стал ждать моих откровений.
– Знаю, знаю, разговор не рабочий. Но уж что есть, то есть. Прости уж… Нам и дальше вместе работать…
– Будем работать, – радостно прерываю я начальство, наконец-то приходя в себя. Искать новое место мне совсем не хочется. Мне и здесь хорошо. – И даже очень продуктивно будем работать. Без лишних слов.
– И жестов, – добавляю со смехом.
– Согласен, – кивает шеф с прежней улыбкой и идёт на своё место, а я возвращаюсь на своё.
Дамы прошлых веков, судя по книжкам и фильмам, элегантно падали в обмороки не единожды и без всяких для себя последствий. Что ж это со мной-то такое и доколе будет длиться? С чего это я вдруг такая особенная стала?! И посмеялась бы над ситуацией, да смех где-то застрял, заблудился.
Ехидный голос Маринки возвращает меня к реальности:
– Чего это ты к шефу зачастила?! А, Нин?! Не звякнуть ли анонимно его супруге?! Говорят, ревнива мадам без меры. Вот цирк- то будет! Бесплатная развлекуха!
– Угомонись! Цирка нам и так хватает, – сурово обрывает её Томка, и я с ней охотно соглашаюсь. Мысленно. Вступать в перепалку с Маринкой мне совсем не хочется.
Все молча, даже с какой-то опаской (или мне это только кажется?) смотрят на меня, я пожимаю плечами и берусь за работу. А что ещё остаётся?! Говорят, работа лечит. Вот и проверим. Займемся делом.
Дальше работа идет спокойно, за исключением одной мелочи, которой никто не заметил вначале, кроме меня.
За час до конца рабочего дня я сквозь стену увидела, как шеф морщится и потирает виски. Не могу объяснить иначе и другого слова подобрать не могу. Увидела, да. Каким-то внутренним зрением. Не глазами. Я не умею пронзать глухие стены взглядом. Но увидела и поняла – давление.
Как будто кто-то сказал внутри меня: давление у шефа поднялось. Я настроилась на помощь ему. Опять не могу объяснить механизма, но знаю, что начала работать на расстоянии.
Скоро взгляд шефа прояснился, морщины на лбу разгладились, вздох облегчения вырвался из его груди. Он встал, выпил воды и снова сел к компьютеру.
Не знаю, как я это всё проделала и как увидела, но картинка была абсолютно реальной.
И вдруг голос Томки вывел меня из этой абстракции:
– Нин, у тебя всё в порядке?! Или новый обморок на подходе?
Я затрясла головой, возвращаясь в реальность, Галина вскочила с места и примчалась ко мне тремя крупными прыжками.
– Всё нормально, – торопливо заговорила я, обводя взглядом коллег и останавливаясь на Галине. – Я просто задумалась. Не пугайтесь. Со мной бывает…
– Да уж… – невнятно пробурчала Аленка. – Я, наверное, всю жизнь теперь буду вздрагивать, когда ты рядом…
Галина облегченно выдохнула:
– Правда, нормально? Голова не кружится?
– Да всё в порядке, – я постаралась улыбнуться как можно бодрее, хотя усталость уже свила гнездо внутри моего организма. Но я стала к ней как-то привыкать…
Рабочий день закончился вполне мирно и спокойно.
Зато дальше…
Вечер наваливается духотой и ранними сумерками. Погода стремительно портится; в воздухе явно попахивает грозовым дождем; и мы с Галиной быстренько разбегаемся по домам. Хочется побыстрее упасть на диван и не шевелиться.
– Пока! Пока! – торопливо бросает мне на прощание Галина, когда мы доходим до моего подъезда, и мчится к своему дому.
– Пока, – эхом отзываюсь я и тоже быстренько ныряю в свой подъезд. Дождя пока нет, но он на подходе и уже ощущается в воздухе. Как и гроза. Чувствуется, что сейчас хлынет.
На лестничной площадке перед моей квартирой стоит солидного вида мужчина и нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
Я с опаской поглядываю на него, никогда раньше его здесь не видела, явный чужак, достаю из сумочки ключ и подхожу к двери.
– А бабка-то где? – бросается он ко мне со всех ног.
– Какая бабка? – теряюсь я в догадках, но отстраниться от шустрого мужика успеваю.
– Как какая?! – удивленно восклицает мужчина. – Бабка-знахарка! Вот у меня адрес записан! Видишь?! Адрес этот!
Он тычет мне под нос зажатую в руке небольшую бумажку, на которой наспех какими-то каракулями нацарапан мой адрес.
– И где вы этот адрес взяли? – осторожно интересуюсь я.
– Так у моего младшего отпрыска друг в спортшколе занимается, а у того ещё друг в другой секции. Так вот там у них парень один ногу повредил, а бабка пошептала, так, считай, за ночь всё прошло! А у меня вот рука…
Он не успел договорить, а я не успела ни о чем спросить.
На первом этаже открылась и закрылась дверь, на лестнице раздался звук быстрых шагов, и в поле нашего зрения появилась запыхавшаяся Роза с объёмным пакетом в руках и, ещё не доходя до нас, зачастила:
– Ну только ж на минутку в ванную забежала, а тут ты и проскочила! Я ж тебя у окна караулила! А уж Пашка-то как ждал! Нога-то, нога! Почти прошла! Ты уж зайди! Посмотри! Я тут тебе вкусненького наготовила! Когда ж тебе! Тебе ж некогда!
Роза подошла ко мне вплотную, не переставая выкрикивать новости в мой адрес. Я даже слегка оглохла. И оторопела. Где это видано, чтобы Роза, так любящая всякого рода приличия, орала на лестнице, как заправская базарная торговка. Да ещё совала мне при этом в руки пакет с едой! Как будто я голодающая!
Я вдавилась в перила, не в силах вынести внезапного натиска с двух сторон. Незнакомец стоял с открытым ртом, вцепившись в свою руку, которую он минуту назад тыкал мне чуть ли не в нос. Роза настырно пыталась всучить мне пакет с едой. Хорошо, что в этот момент никому не приспичило идти мимо! Вот было б пересудов!
Я опомнилась первая и обратилась к Розе по возможности спокойно и коротко:
– Тише. Не кричи. Я всё поняла. Зайду попозже. Еды не надо…
– Как не надо?! – ещё громче с возмущением закричала Роза. – Как это не надо! А ну, открывай дверь!
Я вздохнула, повернула ключ, и тут ожил странный посетитель.
– Ничего не понимаю! – он помотал головой и уставился на меня. – Что, бабка – это вы?
– Какая бабка?! – фыркнула Роза, вперив в незнакомца горящий фанатизмом взгляд, воинственно распрямила плечи и шагнула к нему. – Это ты Ниночку нашу так?! А ну иди отсюда! Нашел бабку!
– Роза, не шуми, – я устало провела рукой по лицу. – Всё нормально. Человека просто дезинформировали. Оставляй свою сумку. Я потом к вам приду. Дай отдохнуть. Я всё-таки с работы.
Мужчина встрепенулся:
– Я погуляю на улице минут сорок. А вы отдохните и уж не откажитесь меня посмотреть.
Роза превратилась в соляной столб, а я ответила:
– Я не врач…
Договорить мне не дали. Мои гости произнесли одновременно:
– Да у врачей я уже был. Что толку-то?!
– Что они понимают, эти врачи?! – Это уже Роза подлила масла в огонь. – Шприцами грозятся!
– Ладно, – махнула я рукой, смирившись со своей участью. – Дайте немного отдохнуть.
Гости дружно выкатились за дверь, и я сильно подозреваю, что незнакомец на прогулку не попал. По крайней мере, в окно я не видела, чтобы он вышел из подъезда.
Квартира Розы оказалась на их пути, а так как соседка обладала нужной информацией, а мужчина жаждал её получить так же сильно, как Роза ею поделиться, то им было о чём поговорить.
Слегка обалдевшая от всего происшедшего, я наконец-то осталась одна и первым делом приняла душ. Потом поужинала, без зазрения совести выпотрошив сумку, принесённую соседкой Розой (не пропадать же добру!), а потом расхохоталась. Нет, ну подумать только, я – бабка-знахарка! С ума сойти! Упасть и не встать!
Однако… Я внезапно вспомнила, что по мою душу сейчас явится незнакомец со своими проблемами, и веселья как ни бывало. Интересно, что у него там с рукой?! И еще интереснее, какое мне до этого дело?!
Звонок успел прозвенеть до того, как я впала в панику. Лёгкий мандраж, правда, наблюдался, но в катастрофу не перерос. И на том спасибо.
Я распахнула дверь и по возможности вежливо пригласила вернувшегося незнакомца:
– Пройдите в комнату.
Прошла вслед за незваным гостем и предложила, можно сказать, скомандовала:
– Присядьте на стул. Вот сюда. У стола.
Он повиновался. Я села напротив:
– Протяните руку.
Странно. Я ни о чём не задумывалась, не искала мучительно слов, они сами легко и просто находили меня. Казалось, что и произносятся они сами, без всякого моего участия.
А потом…
Мои ладони сами собой заскользили вдоль руки мужчины, не касаясь её. Когда я дошла таким образом до большого пальца, что-то резко укололо, ударило меня в ладонь и так сильно, что я вздрогнула. Незнакомое и не слишком приятное ощущение пронзило меня.
– Что у вас с этим пальцем было? – вырвалось у меня непроизвольно, и опять я не поняла, откуда взялись слова и почему, собственно, это меня интересует.
– Сломал когда-то, – растерянно глядя на меня, произнёс человек. – Так ведь это уже давно было. Срослось хорошо. Не болит. Я и забыть успел. Даже следа видимого не осталось.
– Вы, может, и забыли, – официальным тоном (и откуда он взялся?!) произнесла я, – а организм помнит. След остался. Невидимый, но вполне ощущаемый.
Он с безграничным доверием наблюдал за моими манипуляциями дальше, а я… Не знаю… Руки опять жили своей жизнью. Ничего не зависело от моей воли. Скорее, это я зависела… сама не пойму от чего. Или от кого?!
Наконец, я прекратила священнодействовать, а он прошептал:
– Не болит…
– Сеанс окончен, – уведомила я его и почувствовала, что устала. – Я вас провожу. Только руки вымою.
– Я не знаю, что и сказать. Благодарю, конечно. От всей души благодарю. Но это чудо какое-то, кто бы рассказал, не поверил бы, – он посмотрел на меня внимательно, пристально и без перерыва продолжил. – А вы одна живёте?
В его голосе появилась игривость. Я никак не отреагировала на эту вольность (страшная усталость вдруг заполнила меня всю без остатка), молча вышла, наскоро ополоснула руки, а вернувшись, так же официально повторила:
– Я вас провожу. Пойдемте.
Он вздохнул, поскучнел лицом, но послушно вышел.
Когда я вернулась в комнату, то увидела, что на столе лежат деньги. И купюра крупная.
– Да-а-а, – только и смогла протянуть я, а рука уже самостоятельно набрала номер подруги.
– Чем занимаешься, Галь? – устало выдохнула я в трубку, и Галка словно с цепи сорвалась.
– Я так и знала! Стоит тебя одну оставить, и покоя не жди! Сама во что-нибудь вляпаешься и меня втянешь! Говори быстрее, что стряслось?! – подруга выпалила всё на одном дыхании и так громко, что я даже трубку от уха подальше отнесла. Не оглохнуть бы.
– Да всё нормально. Ничего страшного не случилось, но … Может, ты ко мне придёшь? Сейчас, – неуверенно пригласила я. – Мне бы поговорить..
Моя неуверенность объяснялась легко. Всё-таки мы весь день были вместе и расстались всего – ничего. Да и как-то непонятно, чем Галка может помочь. Меня же никто не обижал. И всё-таки я очень хотела, чтобы подружка примчалась. Ну, не в кайф мне сейчас было сидеть дома одной.
Ничего не понимаю, но у меня внезапно появилось стойкое ощущение чужого присутствия в моей комнате. Мне стало неуютно и страшно и захотелось, как в детстве, засунуть голову под подушку и подождать, что все страхи рассеются. Увы! Этот приём помогает только в детстве, а так как из детского возраста я давно выпала, то и пробовать не стала. Я просто сбежала в кухню, где, как ни странно, мне сразу полегчало.
Подруга не подвела. Несмотря на начавшийся дождь с грозой, Галина не заставила себя ждать. Примчалась мокрая и запыхавшаяся. Даже с зонтика текли потоки воды.
Никогда я так не радовалась её приходу. Радость била из меня фонтаном. Ура, я не одна! И что бы ни случилось, мы справимся.
Конечно, я рассказала Галке всё. Без всякой утайки. И очень подробно. Мы долго и на все лады рассматривали ситуацию, но так ничего толком и не поняли. Главное, зачем я всё это делала?! Почему? С какой такой радости? Кто меня заставлял?! И как это у меня получалось?!
– Хватит! – Галка хлопнула ладонью по столу. – Переливаем из пустого в порожнее, а яснее всё равно ничего не становится. Давай-ка вот что сделаем…
Галка замолчала, немного покопошилась в сумочке и достала тонкую церковную свечку.
– А это зачем?! – вырвалось у меня.
– Что б ты спросила! – в том же духе ответила Галка и уже тише добавила. – Бабуля когда-то учила меня в случае чего дом свечой окуривать, чтобы нечисть всякую изгнать. Вот мы и попробуем. Наука не хитрая. Авось получится. Специально сбегала в церковь и купила.
Она подожгла свечу и стала медленно водить ею вдоль стен и по углам той комнаты, где я принимала посетителя и потом так явно чувствовала чужое присутствие..
– Чего стоишь столбом? – шёпотом накинулась она на меня. – Иди рядом да молитву какую-нибудь читай. Хоть «Отче наш», что ли?
– Офонарела?! Какую молитву?! Я их отродясь не знала! Ни одной! – так же шёпотом, но очень эмоционально отбивалась я.
– Возьми у меня в сумочке книжку. Специально припасла. Как чувствовала. Там на последних страницах есть…
Я сориентировалась быстро. Сначала читала, спотыкаясь на каждом слове, потом вошла во вкус. Потом в экстаз. А потом, словно истинно верующая, обращалась к Господу, искренне моля о помощи.
– Слышишь, как трещит, – неизвестно чему радовалась Галка. – Это в твоей квартире негативной энергии столько собралось. Вон как в огне корчится… Пускаешь, абы кого…
Наконец свеча догорела. Мы облегчённо вздохнули, по очереди приняли душ. Странно, что одна и та же мысль насчёт воды, которая всё смывает, пришла к нам одновременно.
Потом устроили чаепитие, которое затянулось за полночь, так как мы трещали, словно две сороки, и никак не могли остановиться. Просто словесный понос напал. На обеих сразу. В результате я обрела душевное равновесие, а Галка осталась у меня ночевать. Какой смысл тащиться домой ночью?! Тем паче, квартира пуста. Благоверный в отъезде. А диван у меня в зале вполне удобный и давно Галкой обжитый.
Утром Галина рванула домой переодеваться. Потом вернулась, и мы, выйдя из дому чуть раньше обычного, потопали на работу немного кружным путём, чтобы проветриться и мысленно настроиться на каждодневные дела и заботы.
Я бездумно глазела по сторонам и вдруг наткнулась на пристальный взгляд незнакомого молодого человека, который смотрел на меня через окно проходящего мимо небольшого городского автобуса.
Парень сидел у окна и смотрел на улицу. Людей в автобусе было мало, половина мест пустовала, так что видно было всех как на ладони, но я видела только его. На какие-то мгновения этот абсолютно незнакомый мне парень стал для меня центром Вселенной.
Автобус поравнялся с нами и медленно потащился дальше, а незнакомец всё смотрел, не отрывая от меня напряжённо-удивлённого взгляда. Я вдруг почувствовала явное душевное смятение и поймала себя на том, что я тоже не отвожу взгляда от незнакомца.
Автобус скрылся за поворотом, а я всё смотрела ему вслед и ничего не видела вокруг. Мир опустел, обеднел, скукожился… Я погрустнела.
Незнакомец уехал, но его лицо, взгляд остались со мной, и почему-то даже с Галкой мне не хотелось об этом говорить. Что-то волнующее, тревожащее душу поселилось внутри и не собиралось меня отпускать.
Галина в этот момент отвлеклась и пропустила наши переглядывания, а я смолчала, спрятала своё смятение глубоко внутри, чтобы никто даже случайно не мог его заметить.
Возможно, я и была слегка рассеянна весь рабочий день, но в последнее время я преподнесла коллегам столько всего разного, что моя рассеянность никого не впечатлила. От меня теперь не знали чего и ждать. Даже с какой-то опаской на меня иногда поглядывали. Хорошо, хоть не шарахались как от зачумленной.
После работы Галка вспомнила, что забыла оставить мне книжку с молитвами и настояла, чтобы мы к ней зашли, чтобы я забрала книгу и, если что, читала бы какую-нибудь подходящую молитву на ночь. От подруги не так просто отбиться, поэтому я предпочла не спорить. Ну, полежит книжка у меня – и ладно. Галка не всевидящее око, откуда ей знать, что я читаю на ночь. А мне вовсе не обязательно просвещать её на этот счёт.
Мы поднимались по лестнице, когда дверь соседней квартиры открылась и оттуда выглянула заплаканная Ирка. Она была не намного старше нас, но имела мужа и двоих детей. Сколько я её помню, она всегда находилась в одинаково спокойном состоянии. Настоящий флегматик. Ничто и никогда не выводило её из себя. Но сейчас…
Мы с Галкой поражены и спрашиваем одновременно:
– Что стряслось?
– Мой вчера вечером подработать уехал на своей машине и до сих пор нет, – Ирка громко всхлипнула. – Мужики видели, как уже по- тёмному к нему в машину два парня сели. И всё. С концами. Ни его, ни машины. Никто ничего больше не видел, не слышал, и телефон вне зоны.
Галка заохала, стала гадать: может, уехал далеко, или машина где сломалась в таком месте, что и не позвонишь, а я, внезапно похолодев, поняла, что нет больше Генки в живых. И убили его из-за машины. Машина была нужна, и наняли его именно с целью угона. А человеческая жизнь в наше время гроша ломаного не стоит. Отморозков полно.
Самой мне нехорошо стало от этой мысли. Только мы над мыслями не властны. Проносятся видения мгновенно, и что хочешь потом, то с ними и делай. Откуда такие видения берутся, мне неведомо; но вот налетело же…
Так, пришибленная чужим горем и вернулась я домой. Всё из рук падало. Ни к чему душа не лежала. Промаялась весь вечер, а потом не выдержала и…
Конечно…
Я позвонила Галке.
– Ну, что-нибудь слышно про соседа твоего? – без всякой охоты поинтересовалась я. Очень не хотелось спрашивать и знать ничего не хотелось, но словно толкал кто, за язык тянул, и сопротивление было бесполезно. Теплилась надежда, что приехал Генка домой живым и здоровым, но…
– Ничего,– огорченно вздохнула Галка. – Как сквозь землю провалился. Иринка сама не своя. В милицию звонила. Да что толку?
– Убили его, – вдруг сказала я. Вырвались слова сами по себе, не знаю – откуда, зачем и почему; я вовсе не собиралась их произносить. – Машину не найдут, а он в соседней области в лесу убитый отыщется. Скоро ей позвонят.
– Нин, ты в порядке? – изменилась в голосе Галка. – Ты что сейчас несла? Как пророчица какая. Откуда знаешь?!
– Ясновидящая, – виновато вздохнула я. – Кажется, таких людей называют ясновидящими. Но я не они. Случайность это…
– И отстань от меня, – повысила я голос, внезапно разозлившись на всё и вся. – Не знаю я ничего. Не понимаю. И вообще, это не я. Это шарманку внутри меня кто-то завёл, и она никак не сломается. Чтоб ей пусто было!
– Ты, главное, не переживай, – заюлила Галина испуганно. – Всё в этом мире проходит. И эта твоя напасть когда-нибудь пройдёт.
– И мы пройдём, – закончила я уже почти спокойно. И чего в самом деле разбушевалась? – Ладно. Не бери в голову. Что случилось, то случилось. Перетерплю как-нибудь. С другими и хуже чего приключается. Живы будем, не помрём. Отдыхай давай.
Я внезапно успокоилась. А ещё через пару минут на меня вдруг напала непреодолимая сонливость, и мне ничего больше не оставалось, как рухнуть на кровать и уснуть мертвецким сном.
Проснулась я так же резко. Мне снился какой-то странный сон. Я запомнила его весь, в мельчайших подробностях, как будто записала на плёнку кинофильм, в котором не поняла ни слова, не узнала ни единой детали, всё было чужое, незнакомое и непривычное, но действующие лица – вполне узнаваемы, то бишь, мы с Галкой.
Я не успела досмотреть чудной сон до конца. У меня осталось стойкое ощущение, что ещё мгновение и я бы всё поняла, но – увы… как всегда сон прервался на самом интересном месте. Будто выключили его.
Недолго я голову ломала. Ну, приснилось и приснилось. Чего во сне не бывает. Махнула я на сон рукой и благополучно о нём забыла.
Всю дорогу до работы Галина пытала меня расспросами, волнуясь о моём самочувствии, и так мне надоела, что я не выдержала:
– Хочешь поинтересоваться, не сорвало ли у меня крышу? Отвечаю с полной ответственностью – вроде я ещё не ку-ку, но никакой гарантии, что в ближайшее время ситуация не изменится, дать не могу.
– Тьфу на тебя, – дала на мою пламенную речь достойный ответ подруга уже на пороге родного кабинета.
Мы и не заметили, как домаршировали до любимых кресел, зато наше появление не осталось незамеченным.
– Здрассьте! Двое в одном флаконе, – фыркнула Маринка. – Нарисовались попугайчики-неразлучники. Что делим?
– При любом дележе третий лишний, – тут же парировала Галина. Я не сразу нашлась что сказать, поэтому смолчала.
Мне вообще в последнее время совсем не хотелось не только говорить, но и кого-либо видеть. Я, как улитка, спряталась бы в раковину и даже носа оттуда не высунула бы, будь на то моя воля.
Но увы… Рабочий день никто не отменял, и, несмотря на все перипетии моей жизни, весь остальной мир благополучно здравствовал. Никаких катаклизмов поблизости не намечалось, вокруг царило лето, благоухала природа и блаженствовали люди, дорвавшиеся, наконец, до настоящего тепла.
Я рухнула на своё рабочее место и нехотя занялась делом. Тамара с Алёнкой переглянулись, но не сказали ни слова, а Маринка ехидно повторила, перефразируя слова Галки:
– Вот уж точно – тьфу на вас на всех.
Тамара укоризненно посмотрела на неё и жалостливо оглядела меня с головы до ног:
– Что-то ты, Нин, в последнее время похудела, побледнела, так скоро и совсем прозрачной станешь. Может, тебе к бабке съездить? Мне дали по секрету адрес одной бабульки. Говорят, чудеса творит. И ехать не так чтоб слишком далеко. Километров триста, вроде… Глухомань там, правда, страшная, но дорога вполне проезжая.
– А ты, что, там была? – без всякого интереса спросила я, лишь бы не молчать. – Про дорогу знаешь. Сама ездила?
– Люди сказали, – бодро отрапортовала Тамара. – А сама всё собираюсь, да никак не соберусь.
– Говори адрес, – бесцеремонно потребовала Галина.
– Зачем тебе –то? – бездумно поинтересовалась я. – Ты вроде здорова…
– Авось пригодится, – отмахнулась от меня подруга. – Навалится хворь какая, а адресочек-то вот он. Ни искать, ни спрашивать…
Она достала из сумочки записную книжку и ручку и снова повернулась к Тамаре:
– Рассказывай, как до бабки добраться.
Я махнула рукой, вспомнив некстати, как самой пришлось выступать в роли бабки-знахарки, и занялась делом. Все эти разговоры – дело, может, и интересное, но с работы вылетать за здорово живёшь тоже неохота. Привыкла я к своему рабочему месту, и менять его мне пока не хочется.
После работы я сказала Галине, что хочу побродить по магазинам неспеша, и подруга ускакала домой в одиночку. Она ждала приезда мужа, поэтому не хотела задерживаться. А ещё она терпеть не может долгие посещения торговых точек. Я, кстати, тоже. Обычно мы забредаем в магазины по пути к дому, быстренько приобретаем всё нужное и мчимся домой.
Сегодня в тайне от Галки я решила сходить в библиотеку. Там народ начитанный работает, авось и подберут мне что-нибудь о странных моих видениях. Ну не одна же я, валявшись на полу в беспамятстве, видела себя сверху?! Не верю я в такой эксклюзив.
В библиотеке я гостья частая, потому как люблю читать именно бумажные книги; знаю там всех, и меня знают. Мялась я недолго.
Сегодня работала моя ровесница Лариса, поэтому я без обиняков спросила:
– Ларис, а есть у вас книжки про всякие чудеса?
– А что конкретно, уточни, – по-деловому спросила она, вперив в меня профессиональный взгляд.
Читателей у стойки не было, пара – тройка мелькала в зале между стеллажами, выбирая книги, так что нам никто не мешал.
– Ну, например, человек упал и себя увидел сверху, хотя глаза у него были закрыты? Или руками боль снимает у другого человека, не касаясь при этом его тела?
– Так, – на мгновенье задумалась библиотекарь и тут же продолжила, – я тебе сейчас книгу Моуди принесу, «Жизнь после жизни» называется; ну и кое-что о паранормальных явлениях подберу. Поищу брошюрку, была где-то, о бесконтактном массаже. Почитай для начала. Интересно будет. Я тебе ещё парочку новых детективов прихвачу. Надоедят чудеса, полистаешь.
Лариса помчалась между стеллажами, а я осталась её ждать. Вскоре она вернулась с довольно внушительной стопкой книг:
– Хватит для начала.
– Вполне, – кивнула я ей, соглашаясь, и зачем-то попросила, – о лекарственных растениях дай что-нибудь.
– А вот на той полке возьми что понравится. Она прямо у тебя за спиной и чуть влево. Там подписано.
Я выбрала целых четыре книжки, сама не знаю для чего. В результате я вышла из библиотеки с внушительным пакетом книг.
По дороге домой, опять сама не знаю зачем, я купила ещё и газету кроссвордов. Наверное, внутреннее напряжение достигло предела. Хотелось отвлечься.
Обычно разного рода головоломки я беру с собой в поезд, когда еду куда-нибудь далеко; дома балуюсь ими теперь редко, а раньше могла часами разгадывать кроссворды и шарады.
Сегодня была пятница, я планировала спокойный отдых в стенах родной обители, поэтому затарилась книгами, продуктами и купила незамысловатое издание, чтобы хоть на время отключиться от всего и вся.
Кроссворды были так себе, плохонькие: из тех, когда больше пишешь, чем думаешь, так что я их оставила на потом. Но журнальчик (или газета?) меня не совсем разочаровал, потому что содержал колонку под названием «Юмор. Афоризмы». Я даже посмеялась. Молодцы! Особенно мне понравились следующие объявления:
– Тонирование аквариумов.
– Ремонт машин по фотографиям.
– Учу жить по средствам. Дорого.
– Продаётся жаба-самодавка.
– Срочно буду третьим.
Над жабой я даже похохотала, а шуточную рекламу над жвачкой отметила фырканьем. Звучала она так:
– Жевательная резинка «Дирол Арктик». Почувствуй себя отморозком!
Я в это время пила чай, поэтому фырканье получилось что надо: просто фейерверк с лимонным ароматом. Очень эффектно! Правда, потом пришлось брать в руки тряпку и протирать стол, но это уже мелочи.
После достаточно легкого ужина я решила добить журнал. Зря я его, что ли, покупала?! Кроссворды меня не порадовали. Всё одно и то же. Дольше пишешь, а разгадывать и вовсе нечего, так что времени они у меня не отняли. На всю газету нашлось несколько слов, над которыми пришлось слегка задуматься.
Отбросив газету, а заодно и собственную лень в сторону, я взялась за уборку. Не люблю я её, поэтому и субботу не люблю. А так, глядишь, субботу пробездельничаю, поваляюсь с книжками на диване, и станет она мне гораздо милее. Так и убила весь вечер на нелюбимую уборку, выдраив квартиру на совесть.
Два выходных дня я внаглую валялась дома на диване и читала всё подряд. Это мне сначала так показалось, что всё подряд, а потом я обратила внимание, что каким-то странным образом обложилась книгами и журналами о лекарственных растениях, о здоровом образе жизни, нетрадиционной медицине и различных природных загадках. Были дома и другие книжки, но к ним я так и не притронулась. Даже к любимым детективам.
Но начала я с книжки Моуди. Молодец всё-таки этот врач! Собрал вместе рассказы пациентов, переживших клиническую смерть. Оказывается, не одна я неслась по трубе и видела себя одновременно вверху и внизу. У него в книге есть и более яркие ситуации. Я, например, никакой свет не видела, умерших родственников не встречала, но мне и того хватило, что видела и слышала.
Стала задумываться на тему: а что есть жизнь? Эволюция обезьян вызывала смех. Зачем нам ее в школе долбили когда-то? Неужели взрослые и умные могли принимать эту вздорную теорию за правду?!
И кажется, душа играет более важную роль в нашей жизни, чем мы привыкли об этом думать. Не деньги, золото, бриллианты и власть делают человека счастливым. Страшно ошибаются те, кто так думает, кто меняет душу на материальные блага.
Видимо, есть другой мир, где души живут до момента воплощения в тело человека. Там и расплата наша за попрание души. Она для человека важнее тела, ибо тело бренно, а душа вечна.
Я его теперь постоянно ощущаю, тот мир. Он для меня стал реальным и живым. Словами это трудно передать, но я уверена: другой мир есть, он незримо присутствует рядом с нами, иногда наши миры пересекаются, и тогда человек, попавший под это пересечение, становится другим. Более чутким, что ли?!
Ведь я тоже очнулась другой. Я принимаю себя другой и вижу окружающий меня мир изменившимся до неузнаваемости. Внешне он тот же самый, как и я. Внутренне – мы совсем не те. Я ощущаю мир по иному, иначе воспринимаю живых существ, куда теперь входят не только люди и животные, но и деревья, травы, камни… Даже небо кажется другим, воздух и тот изменился.
Слаб человеческий язык. Нет в нем слов для описания этих ощущений. Словно раньше я была расстроенным пианино, но пришел мастер, и появилось новое звучание в старом инструменте.
Раньше я мир и всё в нём существующее только видела и слышала, а теперь ощущаю всеми фибрами души, замечаю малейшие колебания и отклонения, даже людские болезни словно сканирую. Как об этом рассказать тем, кто только видит и слышит?!
К концу второго дня моя голова окончательно распухла от той огромной информации, которую я туда так старательно запихивала даже по ночам, потому что только к рассвету еле могла уговорить себя отложить очередную книжку.
Мне никто не мешал. Галкин муж Илья явился на побывку, и подруге стало не до меня. От мысли заявиться к ним в гости я отказалась сразу, от их вежливого предложения тоже, и не потому, что боялась помешать, а просто очень уж мне захотелось побыть одной, и я до неприличия обрадовалась такому своевременному приезду Илюхи.
К вечеру воскресенья я почувствовала, что читать больше не в силах. Сидеть дома тоже не хотелось, и я решила прогуляться.
Вечер был чудесным. Я наслаждалась прогулкой, бездумно разглядывала облака и, кажется, улыбалась. Встречная машина притормозила почти у самых моих ног, и игривый голос, раздавшийся из самых её недр, весело поинтересовался:
– Девушка, прокатиться не желаете?
– Спасибо. Нет.
Я ещё не успела вынырнуть из своих облаков окончательно, но уже слегка приблизилась к земле, ощутила себя как единый живой организм и поняла, что бездумно улыбаюсь куда-то в пустоту.
Пустота оказалась не такой уж пустой, потому что голос из неё снова поинтересовался:
– А за что спасибо, если – нет?
– Спасибо за то, что принимаете моё нет, – так же бездумно, как и улыбалась, ответила я.
– А кто вам сказал, что я принимаю ваше нет?! – совсем развеселился голос, и я наконец очнулась.
Окно машины было открыто, и через него на меня смотрел приятный молодой человек.
«Хорошо выглядит, – машинально подумала я, – а ведь ему скоро сорок».
Что-то опасно щёлкнуло в моём мозгу, но я не успела сосредоточиться, и неожиданная мысль как пришла, так и убежала.
Я медленно шла вперёд, а машина так же медленно сдавала задом, приноравливаясь к моей скорости. Из открытого окна глаза незнакомца пристально, с весёлым любопытством следили за мной.
– Главное, что я вам сказала – нет и решения своего менять не собираюсь, так что от вас ничего не зависит, – ответила я на его взгляд и на его слова и пожелала:
– Счастливого пути.
Он расхохотался:
– Серьёзная Дюймовочка мне сегодня попалась!
А я почему-то подумала: «Ну да, при моих метр шестьдесят его метр девяносто пять кажутся великанскими».
И вздрогнула. Вот, что чуть раньше пришло мне в голову: откуда я знаю, что ему уже под сорок?
И сейчас…
Откуда я знаю его рост? И что вообще за странные мысли? И почему я ползу по дороге, словно полупарализованная улитка, и веду непонятный разговор с абсолютно незнакомым человеком?
Я резко прибавила шагу, надеясь таким образом отделаться от незнакомца, ведь ехать задом не слишком удобно и небезопасно даже в нашем крошечном городишке. Но мужик попался упрямый или упертый. Он не стал пятиться. Он просто развернулся и поехал в ту сторону, куда направлялась и я.
Авто было дорогим и похоже новым. Я рассмотрела и номер. Машина была зарегистрирована в соседней области. Я не искала приключений и нарываться на них тоже не собиралась, поэтому решила, что уже нагулялась и, развернувшись, таким же быстрым шагом направилась в сторону дома, благо, до него было уже недалеко и можно было просто пересечь небольшой парк, где для машин места не было, только пешеходные тропинки.
Квартиру я тщательно закрыла на замок и цепочку и сама над собой посмеялась. Я ведь чувствовала, нет, я точно знала, что никакой угрозы от незнакомца не исходит, так что предосторожности были явно лишними, но ничего менять не стала. Приняла душ, полистала очередной лечебник, удивляясь про себя, что все его тексты кажутся мне знакомыми, и благополучно уснула.
В общем, выходные промчались как одно мгновение.
Глава 3
Понедельник, слава Богу, не оправдал названия «тяжёлый день». Вполне обычный выдался понедельник. Рабочий. И очень спокойный. В общем и целом, замечательный понедельник выдался. И погода не подвела: тоже радовалась непонятно чему.
Галка взяла отгул. Она опять своего благоверного в дорогу собирала. Я, сидя перед компьютером, внешний мир практически не видела и не воспринимала, поэтому чисто машинально отработала положенные часы, попутно переваривая полученную за выходные информацию, и радостно поскакала домой. Никто и ничто не побеспокоило меня в этот день. Вот и верь поговоркам.
Зато во вторник началось. Стоило нам с Галиной переступить порог родной конторы, как Тамара тут же спросила:
– Ну, как?! Ездили к бабке?
– Пока нет, – ответила Галка. – В пятницу собираемся.
Я похлопала глазами и повернулась к подруге:
– С кем это ты к бабке собираешься?
– С тобой, – невозмутимо откликнулась Галина.
Я почувствовал, что выражение моего лица просто заклинило на маске скудоумной, тупой мамзели.
– Со мной? – изобразила я эхо.
– Ну, а с кем же ещё? – искренне удивилась Галка, которая в этот момент причесывалась у зеркала. Так, через зеркало, она и посмотрела на меня с легким недоумением. Мол, всем всё понятно, а до тебя, как до утки, доходит через сутки. – Надо обязательно тебя бабке показать. Мало ли что.
Я плюхнулась на свой стул, но глаз от Галины не отвела. Мне почему-то показалось, что сейчас она должна улыбнуться и спросить: «Ну что, здорово я тебя разыграла?», но подруга осталась серьёзной. Она молча поправляла волосы, я не выдержала и продолжила расспросы:
– И зачем меня показывать? Я что, клоун на арене цирка или душевнобольная, которую показывают заезжему светилу? Что на мне можно разглядеть?
– Ты бы вчера себя видела, – влезла в наши дебаты Алёнка. – Глаза пустые, как у марсианки, губы всё время шевелятся, как будто ты с кем-то невидимым разговариваешь. Я вчера шевельнуться боялась. С тобой скоро все душевнобольными станут.
– Марс не обитаем, – на полном серьёзе произносит Тамара, отрывая взгляд от монитора. Она у нас самая ответственная: самой первой успевает включить компьютер и начать работать. – И не болтай чепухи. Нам только и осталось, что друг друга бояться.
– А ты, Нин, не бери в голову, – обращается ко мне добрая самаритянка Томка. – Просто ты вчера слишком сильно задумалась о чём-то, вот и не видела никого. Такое бывает. Я читала.
– Читала она, – не выдерживает и фыркает в своей обычной манере Маринка, картинно поводя полными плечами. – Какие все начитанные, спасу нет. Читали бы поменьше, глядишь, и не чокались бы.
– То-то ты у нас не чокнутая, – ухмыльнулась Галка. – Чтобы чокнуться, мозги надо иметь, а у тебя их отродясь не было. Буквы-то все помнишь?
Ей богу, у нашего шефа везде прослушка стоит, иначе как объяснить, что он всегда появляется в самый неподходящий момент. Или, наоборот, в самый нужный?!
Вот и сейчас, не успели Галка с Маринкой сцепиться, как шеф собственной персоной тут как тут. Даже дверь не скрипнула. Или мы не услышали, увлеченные перепалкой?
– Что за шум, а драки нет? – интересуется он, внезапно появляясь на пороге и строго глядя на кучку раскрасневшихся баб, то бишь, на нас. – Рабочее время пошло. Прошу приступить к своим обязанностям.
Мы дружно, а главное – молча, садимся к компьютерам и начинаем работать или делаем вид, что работаем. Кто как. Но шефу и этого довольно.
– Дел под завязку, а вы тут свару устраиваете, – ворчит он напоследок и скрывается в своём кабинете. Потом снова появляется и сокращает нам обеденный перерыв на полчаса, ссылаясь на срочность проекта.
Сегодня мы все дружно перекусываем на рабочем месте, мирно пьем чай и говорим ни о чем.
Потом Тамара вдруг интересуется:
– Нин, а у тебя голова болела или еще что перед тем, как ты в обморок упала и отключилась?
Я отвечаю не сразу, смотрю на неё, и меня вдруг молнией пронзает мысль: а ведь Тамару головные боли совсем замучили, надо ей помочь.
Вслух я медленно говорю:
– Да ничего у меня не болело, предпосылок никаких не было, спонтанно упала, а почему, так и не поняла, – а внутри меня уже идет работа, я снимаю с Тамары головную боль. Я вижу обруч, стянувший её голову, понимаю, что он причина боли, и стараюсь его мысленно сжечь.
Обруч бледнеет, становится прерывистым, потом и эта пунктирная линия исчезает.
Тамара замирает. Она прислушивается к чему-то, что происходит внутри неё, и это так явно, что даже толстокожая и непробиваемая Маринка замечает изменения и спрашивает:
– Том, ты чего это?
Она ставит чашку с недопитым чаем на стол и вглядывается в лицо Тамары с неподдельным любопытством:
– На глазах молодеешь. Засветилась, прям, вся. Чего это с тобой?
Тамара улыбается широко и открыто, впервые вижу я такую улыбку на её лице.
– Да голова болела, – радостно сообщает она нам, – а теперь взяла и успокоилась. Чаю попила. Боль исчезла. Бывает же такое?! Чай, что ли, особенный?! Никогда так не действовал. Кто принес?
Мы покупаем чай по очереди. Высыпаем его в красивую банку, специально предназначенную для этого, а пачку выбрасываем. У нас красивый заварник на работе, так что из пакетиков мы чай не пьем. Сейчас это тот чай, что приобрела я. Конечно, он обычный, но я улыбаюсь в ответ и говорю:
– Я тебе куплю такой чай и принесу завтра. Он мне всегда от головной боли помогает и тебе тоже будет помогать. Пару чашек в день – и нет проблемы.
– Надо же?! Никогда такого не встречала, – радуется Тамара, встает и лезет в сумку за кошельком. – Я тебе сразу деньги отдам, вперед, чтобы ты купить не забыла. Меня ведь головные боли всю жизнь, кажется, изводят. А тут такой праздник!
– Не забуду, – обещаю я, мы допиваем чай и расходимся по рабочим местам.
Марина с Аленкой в задумчивости переглядываются, потом тоже достают деньги, протягивают их мне и просительно произносят в один голос:
– И нам захвати заодно.
Мы переглядываемся уже теперь все, чему-то весело смеемся и начинаем работать. Обеденный перерыв закончен, все трудятся с азартом и хорошим настроением, но я ощущаю усталость. Она, конечно, не критична и на настроение не влияет; но я вижу, как бодры мои коллеги, и понимаю, что сейчас мне до них далеко. Я устала, хотя и не показываю этого.
Как здорово, что ничто не вечно под луной, и этот рабочий день тоже заканчивается. По дороге домой я не выдерживаю, возвращаюсь к нашему первоначальному разговору, не люблю неясности:
– Галь, какого чёрта ты заявила, что мы в пятницу к бабке едем? Лично я никуда не собираюсь и не поеду. Надо ж такое придумать!
– Поедешь. Со мной. Хуже не будет, – бубнит Галина. – Ну и что, что всё спокойно. Это пока. Неизвестно, что будет дальше. Мы же так и не поняли, откуда твои напасти и что тебе с этим делать.
– И что ты всё каркаешь, – бубню я в ответ, понимая уже, что сопротивляться дальше не буду. Бесполезно.
Подруга не просто настойчива, она въедлива и упряма, и переупрямить её у меня получается крайне редко. Практически никогда. Я всё равно в итоге всегда сдаюсь, так что мне легче уступить сейчас, чем портить настроение и себе и ей. В конце концов, ничего криминального в её предложении нет, да и проветриться нам давно уже не мешает. А то, что это за жизнь?! Работа – дом. Дом да работа. Доедем мы до этой бабки или не доедем – не важно. Зато уж точно новые места увидим, отдохнём, развеемся. Давно я никуда не ездила.
У Галки старые «Жигули». Машина внешне не ахти, но в хорошем техническом состоянии, и водит её подруга вполне профессионально, так что ездить с ней одно удовольствие. Она не лихачит, ездит аккуратно, соблюдая правила, но с вполне приличной скоростью. Летом мы часто путешествуем на небольшие расстояния и с пользой: то на озеро выберемся искупаться в жаркий день, то за земляникой отправимся или за грибами.
Свой новый УАЗ Патриот Илья Галине не дает, хотя самому кататься некогда. Разве что в отпуск, который они проводят где-нибудь на дальнем озере в лесу. И обоим это нравится. Костер, гитара, на которой Илюха играет очень даже неплохо, рыбалка, прогулки под луной – всё это по душе им обоим.
Но Галина и не требует новую машину, она к своей привыкла. Так что раздоров на этой почве у них нет. Впрочем, и на другой тоже. Удивительный лад и взаимопонимание царят в их маленькой семье. Даже то, что пока не получается почему-то завести детей, хотя врачи говорят, что они оба здоровы, не нарушает идиллии в их отношениях. Вот что значит люди нашли друг друга и ценят это.
Сегодня после работы мы сразу пошли к Галине, только ненадолго завернув в магазин за чаем. Галина, посмеиваясь над собой, тоже купила такой же чай, который брала я, хотя головными болями не страдала:
– А вдруг он и от бесплодия помогает? – пошутила подружка невесело.
Я зачем-то выхватила у неё пачку из рук, подержала немного и вернула ей со словами:
– Уверена, что поможет.
Она покосилась на меня недоверчиво, но ничего не сказала. Расплатившись, мы вышли из магазина и больше никуда не сворачивали.
У Галины мы сначала легко поужинали, потом взяли атлас автомобильных дорог и изучили путь, по которому нам придётся добираться до места назначения. Километраж опасения не внушал, всего-то около трёхсот километров, а вот качество дорог в некоторых местах вызывало справедливое опасение.
Интернета там, конечно, нет, так что атлас в данном случае надежнее навигатора в смартфоне.
Ну да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест, – решили мы дружно. – Завтра только ещё среда, есть время обдумать, когда ехать и что с собой брать.
С утра я раздаю коллегам купленный накануне чай, а в обед предлагаю Галине немного погулять.
Мы выходим на улицу, сворачиваем в переулок, где никого нет, и я решаюсь поговорить с подругой о том, что меня мучает в последнее время.
– Галь,– тихонько начинаю я, – ты веришь, что мы произошли от обезьяны?
– Не-е-е, – легкомысленно отзывается Галка, смотрит на солнце и щурится. – Не хочу от обезьяны. Хорошо, что эволюция постаралась и мы сейчас по деревьям не лазим и в зоопарках не живем…
– А в загробный мир веришь? – не отстаю я, хотя и вижу, что настроение у подруги неподходящее. Она расслаблена, всем довольна и просто наслаждается прогулкой.
– Ты еще про НЛО, домовых, русалок и прочие бредни спроси, – улыбается Галина. – Чего только люди не выдумают от нечего делать?! Говорят, что видели, а фотки ни одной настоящей никто не предъявил.
– А мне кажется, что душа вечна. Не пропадает она никуда, живет где-то, а потом вселяется в человека при рождении, – задумчиво произношу я. – Наверное, бывают и сбои. Тогда бездушные люди рождаются…
– А вот тут я с тобой согласна, – Галка вмиг становится серьезной. – Без души жить никак нельзя, невозможно просто. Без души человек уже не божье творенье, а исчадие ада.
– Люди такие разные: по уму, по способностям, по умению чувствовать…
– Конечно, мы разные, – бодро откликается подруга, разворачиваясь в обратный путь. – Но если ты человек, то так по жизни и пройдешь человеком, вынеся все испытания. А если тварь… то отнеси нас, Господи, от встречи с им подобными.
– Хотя, – добавляет она, немного помолчав, – мир гораздо более сложен, чем мы его себе представляем. В этом я уверена на все сто. И какие чудеса нам ещё откроются, мало кому ведомо, а может, и никому вовсе.
Мы возвращаемся на работу незадолго до конца обеденного перерыва, но успеваем перекусить прежде, чем приступили к работе.
Летом, конечно, дни длинные, но как-то не вдохновила нас идея выезжать в пятницу после трудового дня. Уж лучше выспаться и отправиться в путь в субботу с утра пораньше, чем в темноте блуждать по незнакомым глухим местам с проселочными, а то и лесными дорогами.
Совместить выспаться и с утра пораньше оказалось трудновато, так что выбрались мы только поздним утром ближе к обеду.
– Поздновато, конечно, – подвела итог нашим сборам Галина, – зато выспались на славу, позавтракали или пообедали плотно…
– Ага, – продолжила я, – в завтрак – обед съели суточный запас пищи, что называется впрок, и с собой взяли столько всего разного, что полярники могут позавидовать. Они на год меньше берут, чем мы на сутки.
– Запас карман не тянет, – хохотнула Галина. – Никогда не знаешь, что в дороге понадобится, а что нет.
Я только вздохнула обречённо. Ничего смешного. Ну на что нам пачки крупы и макарон? Ладно, тушёнка, фрукты разные, шоколад. Это ещё куда ни шло. Но крупа?! Тут Галина явно перегнула палку. Перестраховалась. Я снова непроизвольно вздохнула, уже скорее по привычке, и стала смотреть по сторонам.
Весной и летом всё и везде красиво. Бушует кругом зелень, всё в цвету, и какие помойки прячутся в этом буйстве вокруг городов и посёлков, остаётся только гадать.
Но мне об этом сейчас думать не хотелось. Чем больше людей на квадратный километр, тем больше и помоек на ту же единицу площади.
Деревни, которые мы проезжали, мне не нравились. Ни одной современной постройки. Одни старые избы. Друг у друга на голове. Слеплены вдоль дороги в одну тонкую ниточку. Цветов у убогих домов мало. Да и сами деревни притулились в очень уж непрезентабельных местах: то в низине, в грязи, то повылезали на глинистую горку, с которой и вида-то никакого нет, одна тоска. Велика Россия-матушка, много в ней землицы, да видать не на пользу нам наши просторы. Живём, где поплоше, скученно, безрадостно.
Но вот вдоль дороги потянулся березняк. Всё вокруг словно осветилось, и на душе посветлело, стало радостнее. На нешироком, но довольно длинном пригорке берёзовая роща выглядела словно невеста перед венцом. От этой картины улыбка к лицу сама собой приклеилась, да так и осталась.
Внизу мелькнуло озеро. И вдруг…
– Лебеди! – воскликнула я. – Галь, стой! Давай полюбуемся на них немножко. Стоянка удобная.
Галина послушно свернула на стоянку.
– Уже и отдохнуть пора, – сказала она, с хрустом потягиваясь. – Пошли, поближе подойдём. Может, не улетят.
Я вприпрыжку рванула к озеру. Галина повозилась немного в машине и пошла за мной следом.
Лебеди не улетели. Они спокойно плавали недалеко от берега, и никакого испуга не чувствовалось в их размеренных, неторопливых движениях.
– Какие гордые и какие крупные красавцы, – негромко сказала я и оглянулась на подругу.
– И красавицы, – уточнила она, подходя ко мне почти вплотную. В руках у неё был батон. – Здесь две пары. Видишь, как плавают. Вроде рядом и всё же на расстоянии друг от друга, но именно парами.
Галка отломила кусок батона и бросила птицам. Один лебедь оказался самым шустрым. Пока другие соображали, он схватил кусок и тут же проглотил его. Галина снова бросила кусок, но его опять съел тот же самый шустряк.
– Не так, – сказала я и забрала батон из рук подружки. Отломала сразу шесть кусочков и веером швырнула в озеро. Кто-то успел съесть две порции, кто-то только одну, но без угощения не остался никто.
Лебеди совсем осмелели и подплыли к нам вплотную.
– Э-э-э, – протянула Галка, отступая от воды. – Да вы тут прикормлены основательно. Не дай вам куска добровольно, так вы и силой отберёте, пожалуй. Ишь, какие требовательные.
Мы бросали кусочки батона в озеро до тех пор, пока в руках не осталось ничего. Даже крошки стряхнули в воду у самого берега.
– Батон закончился, – объявила я птицам. – Весь съели. Плывите корм добывать, а то ведь и разучитесь, будете только подачки выпрашивать. А это дело ненадёжное. Можно и с голоду околеть.
– Нам дальше ехать пора, – сообщила в свою очередь и Галина. Причём, не мне, а крупному лебедю, который уже стоял на мелководье, видимо, собираясь любой ценой добыть себе ещё один сладкий кусок.
Мы поспешили ретироваться. Сначала задом пятились. Очень уж решительный вид был у лебедя. Он уже оставил мелководье и мерил сушу огромными ластами, торопясь за нами. Мы прибавили шагу, а потом коротким марш-броском добрались до машины и быстро юркнули в неё.
– Добрые дела наказуемы, – рассмеялась Галка, видя, как лебедь быстро ковыляет в нашу сторону. – Смываемся.
Она завела машину и буквально рванула с места. Я оглянулась. Лебедь расправил крылья, взмахнул ими несколько раз и заковылял обратно к воде.
– Вот и пообщались с дикой природой, – пошутила я, а Галина тут же подхватила и развила мою мысль:
– Которая на проверку оказалась вовсе не такой уж и дикой, – и мы весело рассмеялись.
– Не худо бы и перекусить, – подумала я вслух, помолчав минут десять и ещё раз прокрутив в памяти мысленный видеоролик с кормлением лебедей. Они-то уже пообедали. А вот мы…
– Да уж, – согласилась со мной Галка, – вот так посмотришь на чужой аппетит, и свой просыпается.
– Я-то могу и на ходу пожевать, – продолжила я свои размышления вслух, – а тебе лучше остановиться, потому что на ходу не попьёшь, а всухомятку давиться не дело, когда целый термос чаю с собой. Да и рулить одной рукой неудобно…
– Только не у озера, – сразу среагировала на моё предложение Галка. – Лучше уж у лесочка какого-нибудь остановимся, чтоб никаких тебе прикормленных птичек, никакой другой наглой живности рядом не наблюдалось. А то или подавишься, или кусок в горло не полезет, или отберут.
Вскоре мы приглядели симпатичную крошечную стоянку прямо в небольшом лесочке. Очень уютную. Там даже был оборудован скромный уголок для отдыха: был построен столик и сооружена длинная скамья из ошкуренного бревна. Довольно уютная, как оказалось.
Ели мы неторопливо. Стояла та приятная для уха тишина, когда еле слышный шелест листьев и редкое щебетание лесных пичужек были приятным дополнением к абсолютному безмолвию.
Кому как, но мне вакуум совершенно не нравится. Я люблю именно тишину. Не абсолютную, а наполненную редкими, едва различимыми звуками – это когда и птички щебечут, и ветерок листвой деревьев играет, и камыш у берега тихо шуршит… Приятно ощущать, что жизнь вокруг продолжается.
День как-то очень быстро катился к своему логическому завершению, а мы всё ещё далеки были от цели своего путешествия. Я, конечно, люблю полюбоваться деревьями, понюхать цветочки, растущие на лесной полянке, но мысль заночевать в лесу нагоняет на меня священный ужас, поэтому я поторопила Галку:
– Давай-ка закругляться с перекусом. Что-то он подзатянулся. Похоже, дело к ночи, а дела у нас не очень. Где ещё та тьмутараканская деревушка, в которую тебя нелёгкая понесла.
– Может, плюнем да домой вернёмся? – предложила я, заранее зная ответ.
– Ну уж нет, – тут же выпалила Галина. – Завтра воскресенье, на работу не надо, так чего волноваться.
Она вскочила с места, мы быстро собрали остатки еды и загрузились в машину. До сих пор мы ехали по асфальту, хоть и изрядно выбитому; трасса не была слишком загружена, так что наше путешествие было вполне приятным, несмотря на низкую скорость. Но примерно через полчаса дорога резко ухудшилась. Асфальт был выбит до основания, лежал какими-то мелкими огрызками с рваными краями, образуя ямы и колдобины. Тут даже я напряглась, хотя к рулю не имела никакого отношения. Иногда мне казалось, что скорость падает до нуля.
– Асфальт у нас лежит местами и немного, чтоб всякий оккупант на подступах застрял, – пропела я, подражая Трофиму и подбадривая себя и подругу, а Галка фыркнула вместо благодарности:
– Хорошо, что тебя автор не слышит. Его б удар хватил. Надо ж так фальшивить.
– Зато от души, – парировала я, нисколько не обижаясь, и тут же громко лязгнула зубами и, по-моему, всеми костями сразу, потому что машина ухнула в очередную бездонную ямищу.
– Чёрт бы побрал этих дорожников! О чём только думают! – не сдержалась Галка. – Без колёс останешься!
– Ты думаешь, сюда добираются дорожники? – удивилась я. – Сколько уже едем и ни одного населенного пункта, только лес и пустые поля.
Мы остановились. Галка осмотрела машину. Слава Богу, колеса на месте и не пострадали. Затем мы снова полазили по карте и выяснили, что совсем скоро исчезнет и этот убогий асфальт. Дальше дорожный атлас обещал дорогу грунтовую, и, в каком состоянии она находится, известно было одному Богу.
Галка поскучнела. Мне тоже было не слишком весело. Едут две дуры-бабы на ночь глядя к чёрту на кулички. По доброй воле, заметьте, едут, хотя и не знают куда. И глядишь, попадут скоро туда, где и Макар телят не пас.
– Галь, а ты уверена, что в этой глухомани люди есть? – осторожно поинтересовалась я.
– Ну, а куда они делись-то? – излишне раздражённо откликнулась подруга. – Скоро деревня будет. Мы ж с тобой на карте видели. Забыла, что ли?
– Не забыла, но что-то долго её нет. Может, мы не той дорогой поехали? Сбились где-нибудь.
В моем голосе появились жалобные нотки. Ей-богу, я не нарочно. Просто я хочу домой. Напутешествовалась.
– Ничего мы не сбились, – уже гораздо спокойнее отреагировала Галка. – Где тут сбиваться? Дорога-то одна.
– Вон, смотри, впереди вроде крыша мелькнула, – добавила она почти сразу.
Я стала внимательно смотреть вперёд. И точно. Что-то похожее на крышу мелькнуло среди деревьев, и я приободрилась. Галка тоже повеселела, а буквально через пару минут мы въехали в деревню.
Дома в ней были старые, покосившиеся и … необитаемые.
– Вот так сюрприз! – не удержалась я от огорченного вскрика. – Деревня есть, а людей нет! Заколдованный край! И что делать теперь?
– Да уж… – задумчиво протянула Галина, вертя головой. – Невесело… Хуже нет, чем пользоваться непроверенной информацией…
– Я ж тебе говорила: давай не поедем, – а ты упёрлась. Вот тебе же и хуже. Я сижу рядышком и отдыхаю, а ты полдня из-за руля не вылазишь. И ещё, возможно, полдня не вылезешь. Надо же отсюда как-то выбираться. Давай разворачиваться и домой. Хватит! Накатались!
– Поедем вперёд до упора, – решительно произнесла Галка и прибавила газу. Машина запрыгала по ухабам, трясясь всем своим железным телом. – Эка невидаль – заброшенная деревня. Да таких сейчас в России пруд пруди. Что в них делать-то? Вот и бегут люди в города за лучшей долей… за миражом…
Я вздохнула и стала смотреть в окно. Вид не радовал. Но другого не было.
Где-то с полчаса мы ехали молча. А о чём, собственно, говорить? О бедственном положении российской деревни? Разве тут поможешь словами? Если б можно было помочь таким простым способом, я б с утра до ночи рот не закрывала. Люди здесь жили, когда работа была. Но времена меняются.
Дорога стала ещё хуже. Видимо, здесь долго шли дожди, вот дорогу и развезло до состояния жидкого месива. Ямы, скрытые водой, вытряхивали душу из нас и из машины.
На наше счастье за кустами снова мелькнули крыши, и тут же в открытое окно ворвался победный крик петуха.
Мы переглянулись. Кажется, здесь обнаружатся люди. А может, тут остался один этот одичавший пернатый?
Никакого указателя с названием деревни нигде не наблюдалось. Людей тоже не было видно. Мы проехали всю деревушку насквозь (она всего-то состояла из одной короткой улочки, вытянувшейся вдоль дороги) и остановились у самого последнего домишки довольно непрезентабельного вида.
Обычная бревенчатая изба, потемневшая от времени, покосившиеся старые сараюшки да старый сад у дома – вот и всё имение. Но выбора не было. Мы стукнули в окно и стали ждать.
– Кто там? – услышали мы наконец из-за двери бойкий старушечий голос.
– Баба Катя? – вопросительно произнесла Галка наугад. Так звали бабку- знахарку, которую мы не знали теперь где и искать.
– Ну я, – обрадовался голос. – Давно вас жду.
– Что ж вы так запозднились?! – продолжила бабка, гремя засовами. – Я вас пораньше ждала. А вы всё никак…
– Не поняла, – глянула на меня ошалевшими глазами Галка. – Кто ей сообщил, что мы приедем?
Я пожала плечами. Ну, откуда мне знать? И идея не моя, и адрес не я раздобывала…
И вдруг в голове моей что-то щёлкнуло. Да, вот же он, мой сон! Дорога, пустая деревня, этот вот дом! Я же всё это видела! Даже бабку! Только дорога почему-то продолжалась, и потом появилась ещё одна старушка, и на душе стало радостно, и… и я проснулась…
Бабка тем временем открыла дверь, и я вздрогнула: да, это была та самая первая бабулька из моего сна. Она оглядела нас с головы до ног и живо поинтересовалась:
– А привезли-то чего? И Клавка где? Или вы теперича заместо неё будете ездить?
Мы с Галкой опять переглянулись, а бабка, не обратив на наше молчание никакого внимания, снова затарахтела:
– Макарончиков бы да гречечки, да хлебушка. Всё вышло аж третьего дня ещё! Приелась картоха-то. Да и сахарок уже весь на исходе. И сольцы б добавить…
– А-а, ну да, – забормотала Галина и рванула к машине.
Она схватила две пачки макарон, буханку хлеба и батон, по пакету сахара и гречки, кусок сыра и связку бананов и бегом вернулась обратно.
– Ой, да это уже баловство, – махнула рукой на бананы бабуля. – Смалкота одна. Да и дорого небось.
– Ничего, ничего, – отмахнулась подруга от причитаний старушки и положила принесённое на стол. – Ешьте на здоровье.
– Что й то мало вы привезли сегодня. Ай, продукты в городе закончились? – забеспокоилась бабка, а мы опять непонимающе переглянулись. – А сколько денег-то надо?
– Нисколько, – сказала я. – Это вам гостинец.
Бабка остолбенела.
– Гостинец? – переспросила она. – От кого?
– От нас, – ответила Галина.
– А вы кто ж будете? Не признаю что-то никак. Вроде как мы и незнакомые… Я так понимаю – вы не с автолавки. Сначала думала, что продавщица сменилась. А теперь вижу, что ошибка вышла. И машина не та, и вы совсем на нашу проходимку – продавщицу не похожи. Уж так ловко считает да всё в свою пользу… И не взял ничего толком, а денег нет.
– Мы не с автолавки. Мы к вам, как к знахарке, приехали, – зачастила Галина, но бабка её тут же перебила:
– Так это вам не ко мне! Это к другой Катьке-то. Тут она уже недалече живёт. Всего километров пять-то до её деревни. А я так… я баба простая, хоть и тоже Катька…
Мы захлопали глазами, а бабка расстроилась:
– Значит, это ей гостинцы-то?
– Нет, нет! – спохватилась я. – Гостинцы вам. Мы ничего не возьмём. Спасибо, что дорогу указали.
– Да тут дорога-то всего одна, – махнула рукой баба Катя. – Петлючая, правда. И не то чтоб сильно чистая. Но проедете. Не сумлевайтесь.
Я не удержалась, спросила:
– Неужели вы тут одна живете?! Не страшно?
– Теперь одна, а раньше людишки были. Ничего. Не страшно. Кого тут бояться-то?! – удивилась бабка. – Лес кругом. А деревья – они не кусаются. Шумят себе потихоньку.
Мы попрощались со старушкой и прыгнули в машину. Хоть и осталось всего пять километров, но уж очень хотелось добраться до места побыстрее. Если честно, мне гораздо больше хотелось скорее развернуться в сторону дома. Я ничего не говорила Галине про свой странный сон, но сама теперь вспомнила его в мельчайших подробностях, и ещё больше захотела домой.
Увы, мечтам не суждено было сбыться. Галка и под дулом пистолета не согласилась бы вернуться. Не солоно хлебавши, как любит она говорить. Убедилась, что бабка не блеф, не фантом, а вполне реальная личность, вполне достижимая цель, и закусила удила.
Дорога была не блеск. То, что петляла, Бог с ней. А вот рытвины да колдобины, ямы с водой и жидкая грязь слону по колено просто удручали. По хорошей дороге за это время мы бы проехали километров тридцать, а так еле-еле одолели эти несчастные пять километров.
– А нам ещё и назад по этой дороге ехать, – не подумавши ляпнула я, и Галка так на меня зыркнула, что я мгновенно язык прикусила без всякой тряски.
– Грехи наши тяжкие… – буркнула я ей в отместку и умолкла, а Галина неожиданно усмехнулась и тоже выдала цитату:
– Не вешать нос, гардемарины…
Тут мы дружно расхохотались, напряжение спало, и пришла уверенность, что эта наша дикая вылазка завершится вполне благополучно.
Первая баба Катя очень точно обрисовала дом, в котором живёт баба Катя номер два, поэтому мы нашли его без всякого труда и уже без всяких сомнений постучали в окошко. В этой деревне были и другие жилые дома. Что не могло не радовать.
На стук вышла опрятная худенькая старушка в белом платочке, посмотрела на нас и сказала:
– Зря вы в такую даль тащились, девоньки. Вам моя помощь без надобности. Но раз приехали, заходите, чайку попьём с дороги, побеседуем. Меня бабушка Катя зовут.
– Здравствуйте, – растерянно произнесли мы в один голос, переглянулись и представились.
Бабушка Катя снова улыбнулась, и такой светлой, такой доброй оказалась её улыбка, что от сердца у нас сразу отлегло, и мы дружно потопали в дом за хозяйкой.
– Здоровы вы, девоньки, обе, – напевно продолжила старушка, ополаскивая заварочный чайник горячей водой. – Всё у вас хорошо будет.
Она бросила задорный, молодой взгляд на Галину, лукаво улыбнулась и сказала именно ей:
– Мысли ненужные из головы гони. Муж твой тебя любит. Без надобности ему кто другой.
Галка покраснела. То ли от радости, то ли смутилась. Я не совсем поняла, потому что бабушка Катя повернулась ко мне и, став серьёзной, произнесла:
– И ты не горюй понапрасну. Всё утрясется, всё уладится, на свой путь станет. А судьба твоя в саду тебя ждёт.
Я с недоумением захлопала ресницами. Нет у меня никакого сада и не предвидится. И никаких садов и садиков поблизости от моего дома тоже нет. И на экскурсию я тоже никуда не собираюсь. Я не успела перебрать все варианты на тему сад, тем более что варианты ответа были идентичными слову «нет», как старушка опять летуче улыбнулась и сказала:
– От судьбы, девоньки, никто ещё не ушёл. А наперёд всё знать тоже негоже. Так и жить неинтересно станет. Главное, что всё у вас хорошо будет.
Она напевно и негромко произносила слова и аккуратной щепотью сыпала что-то в заварочный чайник из разных бумажных пакетов и пакетиков. Потом залила всё кипятком и объявила:
– Сейчас стол накроем, а там и чай заварится.
– Странный у вас какой-то чай, – неуверенно произнесла Галка. – Мы вам привезли чаю. И в пакетиках, и крупный лист, даже гранулированный захватили и с разными добавками. Вы какой больше любите?
– Да сроду я чай из пакетиков не пила, – добродушно рассмеялась бабушка. – А какой чай я люблю, вы сейчас узнаете. Он уж заварился, поди.
Она взяла заварочный чайник, приподняла крышку, помешала содержимое чайной ложечкой и через ситечко налила нам по полчашки. Потом туда же добавила кипятка.
Ещё раньше перед каждой из нас была поставлена розетка с мёдом, положена чайная ложечка. Чашка была поставлена на блюдце.
Мы с Галкой опять переглянулись. Не знаю, как она, а я была уверена, что в деревнях бабушки чай пьют из кружек. И обязательно старых, с отбитой эмалью. Ну, в крайнем случае – из дешевой китайской чашки, которую привезли в подарок сердобольные родственники.
Я вдохнула тонкий аромат, идущий из чашки, сделала осторожный глоток и не удержалась от восклицания:
– Чудо какое!
– Вкусно, – подтвердила Галина, облизывая ложку с мёдом.
– А вы говорите – с пакетиков, – довольно улыбнулась бабушка Катя.
– Никогда! – дружно заверила мы хозяйку в своём намерении навсегда отказаться от пакетированного чая. – Никогда в жизни не возьмём больше эту гадость в рот. Лучше воду простую будем пить.
Чаю из неизвестных мне трав мы выпили по три чашки. Я уж и не помню, когда в последний раз пила столько чаю за один присест. Обычно и одну чашку до конца осилить не могу. А тут… Осоловели даже.
– Переночуйте-ка вы, девоньки, у меня, а завтра уж в обратную дорогу отправитесь. По – светлому оно ловчее получится.
Мы выползли из-за стола, разомлевшие и в самом деле полусонные, забрели за хозяйкой в горницу и без всяких мыслей рухнули в кровати, которые она успела разобрать, пока мы выползали из одежды.
Утром проснулись свежие и отдохнувшие, хотя сначала не поняли, где это мы. Старинные железные пружинистые кровати вызвали сначала недоумение, но затем события вчерашнего дня промелькнули в памяти, и мы сориентировались.
Было рано, но мы отлично отдохнули, спать больше не хотелось. Бабушка Катя накормила нас завтраком и сказала, обращаясь к Галке:
– Будь поласковей. Мужа жалей, с подругой не спорь. И не мешай, что бы она ни задумала.
– А ты не бойся ничего, – повернулась она ко мне. – В жизни много необычного. Кто-то живёт, ничего необъяснимого не замечая, а кому-то много даётся, да не всё объясняется. Душой живи. Сердцем. Слушай их и делай, как тебе душа да сердце подсказывают. Не ошибёшься.
Она проводила нас до машины и сунула на прощание мне в руку бумажный пакет.
– Травы здесь целые, поймёшь, что к чему. Сама потом измельчишь для чая. Попей с недельку на ночь.
– Мы вам заплатим, – начала Галина, но бабушка только рукой махнула:
– Не надо мне ничего. Всё у меня есть. Много ли мне, старой, нужно. Вот люди обо мне не забывают и хорошо. Весело жить-то. С людьми-то оно сподручней, нежели бирюком. С Богом, девоньки.
– До свидания, бабушка, – горячо проговорила я. – Можно, мы вас ещё как-нибудь навестим?
– А чего ж? Приезжайте, коли охота будет.
Несмотря на протесты бабы Кати, мы выгрузили из машины остатки крупы, сахара, хлеба, фруктов, разного печенья и прочей ерунды, что брали «на гостинец» знахарке.
Обратная дорога вовсе не показалась нам длинной. Мы взахлеб обменивались впечатлениями и трещали, как сороки.
Глава
4
Рабочая неделя пролетела, как один миг. Ничего необычного со мной больше не происходило, в обмороки я тоже не падала. Пила очень вкусный бабушкин чай и радовалась каждому мгновению. Не жизнь, а сказка.
На работе тоже царила идиллия. Мы даже друг с другом ни разу не поцапались. Ни в шутку, ни всерьез. Прямо палата лордов, а не контора среднего пошиба.
Настроение – как будто праздник каждый день и ты беззаботна, словно бабочка. Домашние дела сами делаются, а я, по-моему, только улыбаюсь. Так в эйфории всю неделю и провела.
В пятницу после работы я не сразу попала домой. Серафима Аркадьевна, пенсионерка из соседнего с моим подъезда, возрастом под семьдесят лет, перехватила меня на подходе к дому.
– Нина, детка, добрый вечер! – окликнула она меня, выглянув из открытого окна. Серафима Аркадьевна в прошлом учительница. Все бывшие ее ученики для неё детки, а также и их ровесники, те, кто не имел счастья быть её подопечными. Я не обижаюсь на такое обращение. Привыкла. – Будь добра, загляни ко мне на минутку. Я тебя долго не задержу.
– Добрый вечер! – вежливо здороваюсь я с Серафимой Аркадьевной, а Галина кивает мне на прощание:
– Я побежала, а ты тут разбирайся, – и стремительно уходит.
Серафима Аркадьевна живет на первом этаже, так что идти мне недалеко, хотя я и не понимаю причины приглашения.
Она встречает меня на пороге квартиры немного суетливо:
– Заходи, Ниночка, заходи!
Я вхожу в прихожую и извиняюсь с порога:
– Извините, Серафима Аркадьевна, но я устала, поэтому дальше не пойду, говорите, что случилось, я вас слушаю.
Бывшая учительница немного смущена, но начинает решительно:
– Слухи до меня дошли…
Она спотыкается на фразе, а я улыбаюсь про себя. У Серафимы Аркадьевны учеников полгорода, она очень любит поговорить и живо интересуется всеми новостями, поэтому не удивительно, что она всегда в курсе всех событий, происходящих в нашем городишке. Но при чём тут я?!
Собеседница моя преодолевает смущение и продолжает:
– Говорят, сила у тебя в руках проявилась особая, целебная. Чудеса творишь. А у меня с внучкой беда: одиннадцать лет девчонке, а во сне писается. Каждое утро мокрой просыпается. Замучились мы с ней. Сестра мне травы прислала. Зверобой и золототысячник. Велела заваривать на ночь по веточке того и другого и внучку на ночь отваром поить. Я попробовала, нет толку. Руки не те, говорят. Подержи траву в руках. Вдруг поможет?
Она метнулась в кухню так быстро, что я и рта открыть не успела. Траву в руках я подержала и с облегчением ретировалась.
Да-а-а, не ожидала я, что слухи по нашему городу так быстро распространяются. И это при том, что я даже с лучшей подругой особо ничего не обсуждаю. Что же дальше будет?!
А дальше…
В субботу ко мне домой пришла женщина. Опять по чьей-то наводке. Я так до конца и не поняла – по чьей. Её сильно беспокоили боли в сердце, и снова мои руки сами знали, что им делать. Организм больной был так ослаблен, что я даже испугалась в какой-то момент.
Я протянула к ней руки ладонями кверху и велела ей пристроить ладони над моими, не касаясь их. Она послушно и даже торопливо выполнила мою просьбу. Дальнейшее меня поразило. Мне показалось, что она хватала мою энергию жадными горстями и торопливо запихивала ее куда-то вглубь себя. Это продолжалось бесконечно, хотя длилось всего двадцать минут.
Щеки женщины, землисто-серые вначале, слегка порозовели; глаза заблестели и оживились. И снова я потеряла много сил. В этот раз гораздо больше, чем раньше. Но вот что интересно: обычно потерянные за сеанс силы возвращались довольно быстро после нескольких упражнений, которые я интуитивно себе подобрала, сегодня же мне захотелось прилечь. Правда, и есть мне опять хотелось зверски, но я сначала прилегла на диван и занялась аутотренингом. Еда могла и подождать.
В воскресенье я вскочила ни свет ни заря. В пять утра. Вроде и дел срочных нет, а спать всё равно не хочется, наоборот, энергия переполняет, прямо через край захлёстывает. А ещё… поселилось в душе стойкое ощущение чуда.
Час – другой… и всё необходимое сделано. Ура! Я свободна! Свободна, как ветер! Воскресенье я посвящу себе. Это решено. С чего вот только начать?!
Посмотрела я в окно. А на улице светло, тепло, люди ходят, гуляют с собаками. И так мне на улицу захотелось! Просто идти. Ни о чём не думая, брести куда глаза глядят. И я пошла.
Я просто шла по улице и всё. Никаких мыслей и желаний. Радовало само движение.
Я перестала воспринимать окружающий мир, будто переместилась куда-то помимо собственной воли. Я даже собственное тело перестала ощущать.
Я осознавала, что двигаюсь, но находилась как в невесомости. Ничего не видела. В голове пустота. Шла, словно сомнамбула. Только скорость всё время сама собой увеличивалась. Мир расплывался всё сильнее, окончательно теряя чёткие очертания, а я никак не могла сфокусировать хоть на чём-нибудь взгляд. Глаза смотрели словно куда-то внутрь меня или Вселенной. Хотелось бегать, прыгать и петь.
И вдруг я во что-то врезалась. Во что-то живое и мягкое. Вернее, в кого-то. Я даже очнулась. И сначала огляделась. За какое-то мгновение охватила взглядом окрестности. Где это я?!
Тишина кругом. Безлюдье. Только деревья о чём-то тихонько лепечут на своём языке. Оказывается, я по парку неслась, а потом в ботанический сад свернула. Есть у нас в городе небольшой, но уютный. А в нём дорожки узкие, вот я и налетела на кого-то.
Поднимаю глаза: мама дорогая! Парень из автобуса! Дежурные слова извинения, которые я готова была произнести пару секунд назад, напрочь застряли у меня в горле. Я стояла и молча таращилась на него, ошарашенная нечаянной, но такой желанной встречей.
– Вы торопитесь? – спросил он, и я утонула в мелодичных звуках его голоса, прозвучавших для меня райской музыкой. Боже, как я мечтала о встрече с ним! Как сожалела, что автобус увез его в неизвестность, а мы даже попытки не сделали встретиться!
Я открыла рот и … не сказала ни слова, только отрицательно помотала в ответ головой. Да так старательно, что мои длинные распущенные волосы изо всех сил хлестнули меня по лицу и попали по открытому глазу. Это оказалось очень больно, так больно, что у меня даже голос прорезался.
– Ой, – пискнула я, непроизвольно приседая от боли, а незнакомец улыбнулся:
– Это судьба.
Я возражать не стала.
До самой темноты бродили мы по дорожкам парка и сада, нарезая широкие круги. И разговаривали, разговаривали…
О чем бы мы ни говорили, какую бы тему или проблему не затронули, непременно оказывалось, что смотрим мы на вещи с одной колокольни.
Удивительно, что Мишка тоже любил читать, но ещё удивительнее, что и здесь наши вкусы совпали. Мы обсудили книгу Потиевского «Мертвое ущелье» и дружно не вспомнили имя автора. Фамилию помнили оба, название книги – тоже, а имя выпало из головы. Мы даже посмеялись над собой, над своим ранним склерозом. Мы вообще в этот вечер очень много смеялись.
Потом я вдруг вспомнила, что имя Потиевского – Виктор. Оказалось, что и Мишка тоже вспомнил имя автора, и мы одновременно буквально выкрикнули: Виктор – его имя!
И опять хохотали, как сумасшедшие, радуясь неизвестно чему. А впрочем – известно. Мы радовались тому, что наконец-то встретились.
Оказалось, что не только книги о природе увлекают нас обоих. Мой любимый детектив «Сплетающие сеть» Мишка тоже читал и оценил вполне положительно.
В общем, гулять нам было не скучно.
Даже мелкий дождик, который вздумал немного порезвиться, не помешал нашему веселью. Старая разлапистая ель, патриарх нашего парка, с удовольствием приютила нас под навесом из своих шикарных зеленых лап.
Расстались мы, не доходя до моего дома. И именно я настояла на этом. Очень хотелось, чтобы эта моя маленькая тайна – наша встреча – осталась со мной, а не стала достоянием гласности и не обросла пересудами. Сплетнями в недалеком прошлом я была сыта по горло.
Потом ещё один вечер прошёл точно так же, и ещё один. Мы никак не могли наговориться. И откуда только бралась наша говорливость?! И смешливость?! В таком избытке смех никогда ещё из меня не вырывался. А потом…
Через три дня мы подали заявление в ЗАГС, о чём я не преминула сообщить любимой подруге. Естественно, не в рабочее время, а когда мы с ней уютно устроились на её кухонке и настроились на вечернее чаепитие. Чаще мы бываем у меня, но и к себе Галина заманивает меня нередко.
Хлебнув чайку и расслабившись, витая в облаках и снова переживая минуты встреч, я начала рассказывать Галине о новом знакомом, не замечая, как меняется ее лицо по мере развертывания сюжета.
Вы когда-нибудь видели кошку при внезапной встрече с незнакомой собакой?! Тогда мне нет надобности описывать Галину в тот момент, когда я дошла в своем рассказе до нашего похода в ЗАГС и взглянула в её лицо. Вы и сами можете её себе представить. И зашипела она точно так же.
– Ты в уме повредилась, – шипела подруга сквозь зубы, то бледнея, то краснея. Ей богу, хамелеон не так быстро меняет свою окраску, как это получалось у Галки. – Не иначе. Или сглазили тебя ненароком… Три дня знакомства?! Три?!
– Сколько ему лет? – перешла она внезапно на почти нормальный тон.
– Он на три года младше, – глядя в землю, честно созналась я. Это меня немного смущало. Но именно немного. Так вышло. С этим придется смириться. Да и что такое три года?! Мелочь. Пустяк. Мы собираемся жить вместе, а не смотреть на цифры в паспорте с утра до ночи.
– И тут три! – всплеснула руками Галка. – Прямо магическая цифра!
У меня в голове что-то щёлкнуло, и неожиданно для себя я выдала новую информацию:
– Точно! Мы познакомились через три недели после того, как впервые друг друга увидели!
Галка выпала в осадок. Она молчала так долго, что даже я, погруженная в сладкие грезы воспоминаний, забеспокоилась. Но вот подруга выдохнула, потом протяжно вздохнула:
– Да-а-а, тебя срочно надо изолировать от общества. Срочно!
– За что? – спокойно поинтересовалась я, совершенно игнорируя эмоции подруги. Если этим самым её эмоциям потакать, им конца не будет. А мне не очень хотелось сейчас болтать, я бы лучше помечтала. О ком? Догадаться не сложно. Так что я демонстрировала подруге просто олимпийское спокойствие, лишь бы она отстала от меня поскорее. – Какой антиобщественный поступок за мной числится?
– Да ты в мистику начала ударяться со своей цифрой три! – рявкнула вдруг Галка так громко, что я от неожиданности подпрыгнула. – Потом к гадалкам побежишь, потом к сектантам подашься… Так и пропадают люди!
– Не ерунди, – мне стало смешно. – Какие сектанты? Я просто познакомилась с парнем, который мне понравился. Должно же было это когда-то произойти. Ты же и сама об этом мечтала. Знакомства мне навязывала. А я вот сама взяла и влюбилась…
Галина смотрела на меня в упор, будто изучала. Я улыбалась и молчала.
– Он кто? Повтори! – снова приступила к допросу Галка.
– Фермер, – с готовностью ответила я. – И человек.
– Питекантроп, – ехидно уточнила подружка.
– Почему это?! – возмутилась я, сразу забыв о том, что не собиралась вступать в перепалку с подружкой. Чай сиротливо остывал в чашках, подсыхали бисквитные пирожные в вазочке, а мы ожесточенно бодались.
– Живёт где?! – продолжала наступать Галина.
– В деревне.
– Во-о-от и потому! – подняла она палец вверх и повторила с нажимом. – В деревне!
– Ну и что, – усмехнулась я. – В деревнях наших тоже люди живут. И очень даже много. И даже не всегда плохо.
– Ошибаешься. Люди оттуда давно сбежали. Удрали в город. В разные города. Лишь бы подальше. В деревнях остались алкаши, тупицы, ни на что не годные аборигены! Ну и старики, конечно, которым податься некуда.
– Ну ты даёшь! – остолбенела я. Давно я не видела Галку такой злой. – Сама сроду в деревне не была, ничего о жизни там не знаешь, а рассуждаешь… Всех чёрной краской… Одним махом…
– А ты с людьми поговори! Очки-то розовые и спадут! – ярилась Галка. – Ты что забыла?! Мы недавно с тобой вояж по деревням совершили. До сих пор мороз по коже от проваленных крыш и полного запустения!
Спорить с ней мне не хотелось. Очень не хотелось. Мы обе упрямые. Точнее, упёртые. И порой так грызёмся, что не дай Бог кому услышать! Лучше не начинать.
Но сейчас… Я всерьёз обиделась за российскую деревню, хотя тоже никакого отношения к сельской жизни никогда не имела. А вот поди ж ты! Задело за живое. Да ещё как задело!
– Посмотри лучше на бомжей, что на свалках в мусоре роются, да на алкашей городских, опустившихся, – посоветовала я подруге, с трудом возвращая себе спокойствие. – Вот уж где все пороки на лице. А Мишка мой…
– Ах, он уже твой! – воскликнула Галка и всплеснула руками. – Имя узнала и уже присвоила! А он-то хоть в курсе?!
– В курсе! В курсе! – успокоила я не на шутку расходившуюся подружку. – Не забыла: мы заявление подали в ЗАГС. Не одна же я туда ходила?!
– Ну да! Где ж он ещё такую дуру найдёт, чтоб его к себе в город вытащила?! Небось. сразу пропишется! Прямо из ЗАГСа побежит… Бегом… И на машине не догонишь… А потом и калёным железом не выжжешь со своей кровной жилплощади.
– Тормозни-ка да охолонь чуток, – с укоризной посмотрела я на подругу. – Начала рисовать страсти Господни. Забыла?! Это я к нему переезжаю, а не он ко мне. Я ж тебе говорила…
Галка превратилась в соляной столб. А вернее, в чучело, растрёпанное донельзя, красное и пучеглазое, потому что глаза её из орбит вылезли, как только до неё дошло, что именно я сказала, а волосы уже давно растрепались. Так что видок у неё был ещё тот.
Она даже заикаться стала:
– Т-ты? Ты поедешь в деревню?
– Зачем? – стала она в тупик и, кажется, перестала дышать.
– Жить, – честно ответила я. – Что ж я собственного мужа сразу после свадьбы на произвол судьбы брошу?!
– А-а-а… так ты ненадолго, – вернула себе дыхание и слегка вроде даже успокоилась Галка.
– Почему ненадолго?! – разочаровала я её. – Навсегда. Я развод пока не планирую. Собираюсь жить с любимым долго и счастливо.
– Почему не здесь? – поджала губы Галина.
– Ну, тебе не угодишь. То кричала, что ему прописка городская нужна, то недовольна, что не едет, – усмехнулась я и закончила:
– Не хочет он. У него в деревне дом, хозяйство, свобода, забот полно. А в городе что?!
– А ты что там делать будешь? В его избушке на курьих ножках? – чуть не шёпотом поинтересовалась подруга, глядя на меня, как на тяжелобольную или прокажённую. – Там же работы нет.
– Фермершей буду, – рассмеялась я и отхлебнула из чашки уже остывший чай. – Может, избушка ещё и постоит сколько. Хотя бы до моего приезда. И хватит об этом! А то на тебе лица нет! Я не померла ещё! И даже не собираюсь пока. Жизнь покажет, что там впереди.
Это я перед подругой храбрилась, а на самом деле поджилки у меня здорово тряслись. Я, конечно, в зоопарках бывала, разных животных и птиц видела. Но там они в вольерах сидели, и за ними ухаживал кто-то другой. Я только на них смотрела, но ничего не делала и даже не представляла, что там можно делать. По эту сторону вольера мне было довольно комфортно, а вот по ту я и в дурном сне не могла себя представить. Я – истинное дитя городских джунглей, и ни в каких других не бывала и не рвалась. Зачем?! Если и тут хорошо и привычно.
Путешествие к бабе Кате не считалось: мы и деревни толком не видели, и с жителями, если они там водились, не пересекались.
Я ничего не знаю о сельской жизни, поэтому даже поездка в деревню меня основательно пугала. Может, там действительно одни руины вместо дома, грязь да быки вокруг бродят, или ещё какая фермерская живность. Я всех боюсь.
Но судьба – злодейка умеет пошутить: влюбишься – и всё не важно, кроме самого человека, твоего избранника или избранницы.
– Ты хоть в ЗАГС – то не иди сразу, – как-то жалобно попросила подруга, прерывая мои мысленные переживания на самом страшном месте. – Посмотри сначала, как там жизнь-то в этой деревне. Присмотрись хорошенько. Да с работы не увольняйся… Отпуск попроси… мало ли что…
– Не переживай. У меня ещё два месяца впереди. На выходные поеду к нему. На экскурсию. Вернее, он приедет за мной и повезёт с деревней и хозяйством знакомиться. А ещё с мамой, – нервно хохотнула я, и Галка сразу уловила мою нервозность.
– Это ты не переживай, – бросилась она меня успокаивать и подлила горячего чаю мне в чашку, подвинула печенье и пирожные. – Жуй давай. Подкрепляйся. Может, колбаски нарезать?
– Спасибо, не хочу.
Я откусила печенье и глотнула чаю.
– Всяко в жизни бывает,– продолжала свой монолог Галина, с жалостью глядя на меня. – Может, всё ещё хорошо будет, всё образуется, а может, он тебе и разонравится так же быстро, как и понравился! Мишка-то этот твой! Господи! И имечко одно к одному!
– Знаешь, он почему-то так и сказал почти сразу после нечаянной встречи: зови меня Мишкой, – мечтательно произнесла я, вспомнив этот момент, – не Михаилом, не Мишей, а именно Мишкой.
– Мишкой! Плюшевым! – фыркнула Галка. – Ну надо же?! Или он медведь из леса?! А может, ещё и шатун?!
Теперь уже я фыркнула. Но Галка особого внимания на моё фырканье не обратила. Разве что рассвирепела ещё больше.
– Что, на нём свет клином сошёлся?! – снова ярилась Галина. – В городе, что ль, мужиков мало?! Угораздило ж тебя?!..
Много в городе мужиков. Много. Только не настоящие они какие-то. Рафинированные.
Нет, есть, конечно, и настоящие, только они, наверное, давно разобраны и в данный момент находятся в надёжных руках, потому что до сих пор мне так и не встретились.
А может, наши дороги разминулись?!
Вряд ли. Разве можно разминуться с судьбой?!
В моём возрасте нельзя быть романтичной, доверчивой, нельзя влюбляться в первого попавшегося парня, даже если ты в него врезалась, и он тебя буквально на скаку остановил. Много ещё чего нельзя в моём солидном уже возрасте. Двадцать девять – это не семнадцать и уже далеко не двадцать лет. Такой хвостик не подожмёшь.
Нельзя.
А если никак не получается стать другой?! И даже печальный опыт за спиной обескрылил только на время. На короткое, смутное время, когда и я не я, и ничего не хочется, и ничего не нужно.
Когда хочется закрыть глаза и не видеть ничего и никого вокруг, не слышать шёпота за спиной, не выслушивать лицемерных сочувствий. Кому они нужны эти пустые, бесполезные слова, когда рушится мир и сама ты летишь в глубокий бездонный колодец, доверху наполненный жалостью к себе. Ну чем я хуже?!
Ты влипаешь в эту жалость, как муха в паутину, и спасти тебя может только встряска. Только открытые (широко распахнутые!) во внешний мир глаза. Только встреченная тобой твоя половинка, которую ты узнаёшь сразу, с первого мгновения. И прочь сомнения! Прочь прошлое! Нет вчера, есть сегодня и завтра.
Я не знаю, что произошло со мной. Я ничего толком не знаю о своём избраннике, и я знаю о нём всё.
– Да ты чай-то пей, – мрачно произнесла Галина. – Жизнь всё на свои места расставит.
Вот именно. Расставит. Я не жалела того, кто сбежал от меня, не попрощавшись. Но сплетни больно ранили. Их было много, ведь в маленьком городке ничего не скроешь. А сплетники умеют разукрашивать картину до неузнаваемости. Так что мне пришлось ой как нелегко. И что там впереди?!…
Чай мы допивали в полном молчании.
Галина пошла меня провожать, несмотря на все наши размолвки ритуал встреч и расставаний оставался прежним. Но до моего подъезда мы не дошли. Нам наперерез шустро метнулась Серафима Аркадьевна с несвойственным ей пылом. Она дефилировала по улице, поджидая, как я уже догадалась, именно меня.
– Ниночка! – завопила она на всю улицу, как хулиганистый подросток. – Помогло ведь! Помогло! Сухие мы теперь!
– О чем это она?! – не поняла Галка.
– Я тебе потом расскажу, – отмахнулась я от подруги, произнеся слова скороговоркой, а Серафиме Аркадьевне приятно улыбнулась и ответила, что я очень рада.
Старушка держала в руках пакет с крупными плодами красного болгарского перца. Этот пакет она сунула мне в руки со словами:
– Возьми, детка! Это я на даче вырастила. Ранние у меня нынче перцы. Красивые! А уж вкусные какие!
– Спасибо, Серафима Аркадьевна, – растерянно произнесла я, потому что отстраниться не успела, а совать пакет обратно в руки соседке посчитала неудобным. – Я вам очень благодарна.
– Нет! Это я тебе благодарна! Ешь на здоровье!
Серафима Аркадьевна развернулась и бодро потопала в сторону дома. Галка молча смотрела ей вслед, потом перевела взгляд на меня:
– А ну-ка пойдем к тебе теперь зайдем, что-то я ничего не поняла. Расскажешь. Заодно и перчики попробуем.
И мы пошли ко мне.
Перцы действительно оказались очень вкусными.