сидящей за прялкой, под силу свершить его. Они рассматривали душу человека как тигль, где пребывающим в непрестанном борении чувствам дано очиститься жаром высоких стремлений и священной любви к истине. Алхимики учили тому, как можно сублимировать душу смертного человека и очистить её от всех земных привязанностей, пробудив к жизни и освободив бессмертную её часть; как очищенные элементы, будучи подняты к высшему источнику закона, низвергаются вниз 'потоками белоснежного ливня', видимыми всем, ибо они представляют собой все деяния жизни святой и чистой. Они учили, как превратить неблагородные металлы — то есть животные энергии в человеке — в чистое золото истинной духовности и как, обретя духовное сознание и жизнь — аллегорически представлявшиеся как эликсир жизни, — душа может сохранить свою невинность и юность и получить бессмертие.
Все эти истины разделили судьбу прочих истин: непосвященные неправильно поняли и отвергли их, ибо невежды всегда громче всех требуют правды и отворачиваются от неё, когда им её преподносят, поскольку слепы и не могут её разглядеть; алхимия как наука известна сейчас только тем, кто способен её постичь. Теологи и масоны — те и другие на свой манер — сохранили учение алхимиков, и хорошо, если какой-нибудь масон или священослужитель понимает, о чем он толкует. Таких истинных последователей очень немного. Системы, в которые было облечено древнее знание, по-прежнему в ходу, но холодная рука сенсуализма и материализма коснулась внешних их форм, и дух их покинул. Доктора и священники видят только внешность, и немногие способны прозреть сокровенную тайну, в которой формальные образы черпают свою жизнь. Ключ от внутреннего святилища потерян теми, кому доверено было его хранить, и ученики Хирама Абифа не отыскали забытый пароль. Загадка египетского Сфинкса еще ждет своего решения, и ответ на нее будет явлен только тому, кто имеет достаточно сил, чтобы самому найти его.
Но истина по-прежнему живет. Она обитает на вершине горы, зовущейся Вера в вечный Закон Блага. Она сияет в глубинах внутреннего мира человека и изливает свой благословенный свет в лежащие внизу долины; и там, где двери или окна открыты навстречу этому сиянию, она разгоняет тьму, давая людям — будь то мужчина или женщина — понимание того, что по сути своей они подобны богу, и выводя их на путь, ведущий к совершенству. По этому пути свет истины будет вести их, пока не утихнут сражения, и не воцарится опять закон, и они не обретут вечное счастье, воплотив высочайший идеал Мироздания.
Глава II
РЕАЛЬНОЕ И НЕРЕАЛЬНОЕ
Аллах! Би'-сми'-ллах! — 'Бог един'.
Коран
Повсюду на необъятных просторах Вселенной мы видим бесчисленное количество форм, принадлежащих к разным царствам и видам, и представляющих бесконечное разнообразие явлений. Вещества, из которых построены все эти формы, образованы, насколько мы знаем, в сущности из одного первоначального материала. Основной элемент, из которого строятся все формы, — один, хотя разные тела могут отличаться по своим качествам, и куда разумнее предположить, что такая изначальная вечная субстанция существует и проявляется в процессе эволюции в разных формах, чем считать, что множество разных веществ было создано из ничего или как-то иначе. Что представляет собой этот первоэлемент — эта нематериальная субстанция12, — мы, будем считать, не знаем, нам известны лишь его проявления в формах, которые мы называем вещами. Все, что может быть воплощено в той или иной форме, можно назвать вещью; субстанция вещи может изменяться, а форма оставаться прежней, или, наоборот, форма может измениться при сохранении субстанции. Можно заморозить воду и превратить её в твердый лед или нагреть её так, что она станет невидимым паром; этот пар химик может разложить на водород и кислород; однако в надлежащих условиях силы, изначально образовавшие воду, создадут её опять. Формы и качества меняются, но элементы остаются и могут соединиться опять в нужной пропорции, определяемой законом притяжения.
Поскольку эта гипотетическая изначальная субстанция или принцип не обладает качествами, которые мы способны воспринять с помощью наших органов чувств, мы не можем увидеть или почувствовать её; и потому мы не знаем ничего о подлинной субстанции вещи, мы только отличаем формы данной конкретной вещи по их особым качествам, и для того, чтобы как-то классифицировать её и отличать от других, мы даем ей название. Мы можем раз за разом лишать вещь отдельных её качеств или её субстанции, изменять её форму, однако она остается той же самой