темного горизонта. Я еще раз
судорожно глотнула воздух, потому что в животе у меня ощущалась пустота. Я
почувствовала, что пол уходит из-под моих ног, и меня притягивает к себе
пространство. Я не осознавала, где нахожусь, хотя по-прежнему сидела в
кресле.
Я услышала слова Эмилито.
— Давай повернемся назад.
Но у меня не осталось сил, чтобы вращать сидение кресла. Должно быть,
он сделал это за меня, потому что я внезапно поняла, что снова смотрю в
угол комнаты.
— Ну что, скажешь, что так не бывает? — спросил смотритель, улыбаясь.
Я не могла вымолвить ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы
задавать вопросы, на которые, очевидно, не было ответов. Через пару минут
Эмилито еще раз повернул мое кресло для того, чтобы снова дать мне
возможность окунуться в бесконечность. Безграничность пространства
казалась мне такой ужасной, что я закрыла глаза. Я ощутила, как он вернул
мое кресло в исходное положение.
— А теперь встань, — сказал он.
Я бессознательно повиновалась ему и стояла рядом, непроизвольно дрожа
и пытаясь вернуть себе дар речи. Он взял меня за плечи и повернул лицом к
комнате.
Одолеваемая страхом, я из упрямства или по благоразумности
отказывалась открывать глаза. Тогда смотритель ударил меня костяшками
пальцев по макушке головы, отчего глаза у меня мгновенно широко открылись.
С облегчением я увидела, что комната не является больше темным бесконечным
пространством, а представляет собой ту самую комнату, в которую я недавно
вошла. Игнорируя запрет смотреть пристально, я стала разглядывать все
непонятные вещи, которые лежали вокруг.
— Эмилито, пожалуйста, скажи мне, что это за вещи? спросила я.
— Я — всего лишь смотритель,- сказал Эмилито. Все это находится у
меня на попечении. — Взмахом руки он указал на все, что находилось в
комнате. — Но будь я проклят, если я знаю, что это. В действительности
никто из нас этого не знает. Нам это все досталось по наследству вместе с
домом от моего учителя, нагваля Хулиана, а он унаследовал это от своего
учителя, нагваля Элиаса, который тоже получил это от своего учителя.
— Все здесь напоминает комнату, в которой в театре хранят декорации,
— заметила я. — Но ведь это не так. Правда, Эмилито?
— Это магия! Ты можешь видеть это все, потому что ты освободила свою
энергию и можешь выходить на иные уровни восприятия. Каждый может видеть
это при условии, что он накопил достаточно энергии. Трагедия многих в том,
что их энергия поглощена бессмысленными заботами. Но вспоминание — это
ключ. Оно освобождает уловленную энергию — и voila! Ты видишь
бесконечность прямо у себя перед глазами.
Я засмеялась, когда Эмилито сказал опа, потому что это было очень
неуместно и неожиданно. Смех немного снял мое напряжение.
— Но реально ли все это, Эмилито, или я просто вижу сон? — только и
могла я спросить.
— Ты находишься в состоянии сновидения, но все это реально. Настолько
реально, что мы можем растаять здесь, как снежинки.
Рационально я не могла объяснить, что именно только что видела,
поэтому у меня не было никаких оснований для того, чтобы доверять либо не
доверять своим ощущениям. Мое положение было невыносимым, равно как и мой
страх. Смотритель подошел ближе.
— Магия — это больше, чем черные кошки и обнаженные люди, танцующие
ночью на кладбище и замышляющие недоброе против других, — прошептал он. —
Магия холодна, абстрактна, сверхличностна. Вот почему мы называем
постижение ее тайны магическим переходом или полетом к абстрактному. Для
того, чтобы понять ее ужасное притяжение, мы должны быть сильны и
решительны, а не пугливы и малодушны. Нагваль Хулиан любил это повторять.
Мне было так интересно, что я заметила, что слушаю его слова
необычайно внимательно. Но тем не менее все это время мои глаза шарили по
комнате, переходя от одного предмета к другому. Я пришла к выводу, что ни
одна вещь здесь не была реальной. Но поскольку было ясно, что мне удается
наблюдать их, я спрашивала себя, реальна ли я сама, или это все какой-то
чудовищный сон. И дело было не в том, что эти вещи были неописуемы. Они
просто не вписывались ни в какие мои представления.
А теперь готовься к полету магов, — сказал Эмилито. — Что бы ни
случилось, держись за меня. Если хочешь, ухватись за мой пояс или