энергией, которая могла при этом направляться в
любую точку пространства-времени.
Клара сказала, что самым грозным оружием является все же не кристалл,
не меч и даже не пистолет, а человеческое тело. Дело в том, что его можно
превратить в средство для накопления, хранения и передачи энергии.
Мы можем рассматривать тело либо как биологический организм, либо как
источник силы, объяснила Клара. — Все зависит от того, какое представление
имеется на нашем складе. Это значит, что наше тело может быть грубым и
закрепощенным или развитым и гибким. Если на складе у нас пусто, само тело
тоже пусто, и энергия всей бесконечности может протекать через него.
Клара повторила, что для того, чтобы опустошить себя, мы должны
погрузиться в состояние глубокого вспоминания и дать возможность энергии
течь через нас беспрепятственно. Только пребывая в безмятежном состоянии,
мы можем дать полную свободу видящему и превратить всю безличностную
энергию вселенной в силу нашего личного намерения.
— Когда нам удается в значительной мере освободиться от всего старого
и ненужного, что загромождает наш склад, — продолжала она, — энергия сама
вливается в нас в нужном количестве, и когда ее накопится достаточно, она
превращается в силу. О присутствии силы можно судить по разным приметам:
это могут быть громкие звуки, тихие голоса, мысли, которые появляются
откуда-то совершенно неожиданно, или же внезапный прилив бодрости и
благодати. Клара подчеркнула, что на самом деле не имеет значения,
приходит ли к нам энергия в состоянии бодрствования или во сне. В обоих
случаях это хорошо, однако во сне нередко приходят более тонкие энергии,
спектр возможных применений которых более широк, чем в случае энергий,
получаемых во время бодрствования.
— То, что мы переживаем наяву, когда речь идет о проявлениях силы,
должно быть вначале проверено в сновидении, — продолжала она, — а все то,
что нам удается совершить с помощью силы во сне, может быть потом
использовано в бодрствующем состоянии. При этом важно лишь одно —
постоянное осознавание происходящего, независимо от того, имеет оно место
во сне или наяву.
Уставившись на меня, она повторила:
— При этом важно одно — постоянное осознавание происходящего.
Клара немного помолчала, а затем сказала мне то, что показалось мне
совершенно бессмысленным. Это были слова:
— Постоянное осознавание времени, например, может удлинить жизнь
человека до нескольких сот лет.
— Это чепуха, — сказала я. — Разве человек может жить так долго?
Осознавание времени — это особое состояние восприятия, в котором
процесс старения приостанавливается, и мы получаем возможность жить
дольше, чем несколько десятков лет, — объяснила Клара. — Существует
поверье, которое пришло к нам от древних магов, согласно которому мы
сможем сознательно покинуть этот мир и поселиться где-нибудь в другом
месте в том случае, если научимся использовать свое тело как оружие — то
есть, выражаясь современным языком, тогда, когда опустошим свои склады.
— И куда мы попадем, если выйдем за пределы этого мира? — спросила я.
Клара удивленно посмотрела на меня, словно я уже должна была знать
ответ.
— В сферу не-бытия, мир теней, — ответила она.
— Считается, что как только наш склад становится пустым, мы обретаем
такую легкость, что можем парить в пустоте, и ничто не может стать
препятствием у нас на пути. А затем мы можем вернуться в этот мир
помолодевшими и исполненными сил.
Я заерзала на твердом камне, который отдавил мне копчик.
— Но ведь это просто поверье, не так ли, Клара? спросила я. —
Легенда, которая пришла к нам из прошлого.
В настоящее время это просто поверье, — согласилась она. — Но
времена, как и все остальное в этом мире, меняются. В наши дни, как
никогда, человек должен научиться обновляться, проникать в пустоту,
постигать свою свободу.
На какое-то мгновение я задумалась над тем, как бы оно было, если бы
я парила легко, как облако, по воздуху, и ничто не мешало бы мне
опускаться и подниматься, когда мне этого захочется. Затем я снова
вернулась в воображении на землю и сочла своим долгом сказать:
— То, что ты, Клара, говоришь об осознавании времени и переходе в мир
теней, я не могу ни принять, ни понять.