В моей келье отец Павел появился очень смущенный и подавленный. Несмотря на мои утешения, чувство вины и стыда не давало ему покоя, он не хотел, а возможно, и не мог быть со мной откровенным. Наконец после настойчивых расспросов он признался, что в юности в бытность студентом злоупотреблял спиртным. Как-то явился нетрезвым на экзамен и был тут же исключен из института. После этого жизнь его покатилась под откос: он начал спиваться.
Однажды в полном отчаянии, готовый наложить на себя руки, он позвонил своей бывшей однокурснице, о которой знал, что она человек верующий и всегда готовый прийти на помощь. Это и была Оля, ставшая впоследствии его верной женой и другом. Они вместе поехали в Псково-Печерский монастырь на беседу к одному из знаменитых старцев. Именно там, в монастыре, после генеральной исповеди и Причастия Святых Таин произошла, как он сам сказал, его встреча с Христом. Его жизнь совершенно переменилась. С того дня пропала и тяга к спиртному, он был твердо уверен – навсегда. Павел стал усердным прихожанином одного из московских храмов, настоятель которого был известен строгостью и неукоснительным соблюдением церковного устава. Вскоре жизненный путь Павла определился: он избрал стезю священника. Мы познакомились и подружились как раз в эти годы, когда оба были полны сил и надежд. Но через несколько лет все в жизни отца Павла внезапно вернулось на круги своя.
Как-то Павел встретил своего институтского приятеля, и за оживленным разговором и бурными воспоминаниями они выпили лишнего. Более того, затем они пропьянствовали целую неделю. Павел был в смятении: он полагал, что после четырех или пяти лет воздержания прежняя страсть исчезла навсегда. Духовник его строго наказал – вполне заслуженно, считал отец Павел. Мой друг искренне раскаивался в своей «распущенности», как он тогда думал, недоумевал, как он мог снова пасть, и давал слезные обещания Богу, что это больше никогда не повторится.
Павел успешно окончил семинарию, несмотря на то что болезнь несколько раз давала о себе знать. Вспоминая те годы, он с горечью проговорил:
– Лучше бы меня тогда выгнали! А теперь я, будучи недостойным священником, позорю Церковь…