Александр.СЕКАЦКИЙ
ЛОВУШКИ ДЛЯ ВРЕМЕНИ
Текст Гигерича написан в стиле предельной метафизики. Имеется в
виду устремленность к отслеживанию основ — насколько хватает
разрешающей способности разума. И здесь, на пределе, в качестве основы
основ обнаруживается время, неуловимая субстанция, традиционно
считавшаяся чистым фоном происходящего.
Даже Гегель не решился заподозрить время во взаимодействии с
сущим. Это сделали, практически одновременно, Эйнштейн и Бергсон, и
фундаментальный переворот в мировосприятии, произведенный теорией
относительности, можно вкратце резюмировать изменением формулы «всё во
времени». Она стала звучать теперь так: «всё из времени».
История, например, это не условная траектория во времени, а некая
особая трансфигурация самого времени, результат его лепки и ваяния.
Пророки Ветхого Завета, согласно Вольфгангу Гигеричу, как раз и
занимались перераспределением ресурсов времени, выгибая его в дугу для
создания пустоты, ибо именно она оказалась в наибольшем дефиците после
сотворения, а День Седьмой. Где бы еще смогли разместиться науки,
развлечения да и все прихотливые «цветы зла», если бы не была создана
для них эта «ниша пустоты», откуда сущее уже не выносится потоками
времени, поскольку потоки огибают ее или удерживаются плотиной —
«откладыванием».
Здесь, в безопасности логической размерности, можно уже
высокомерно провозглашать «несущественность» координаты времени — до
тех пор, конечно, пока не прорвет плотину. Согласно Гигеричу, вклад в
устои бытия, сделанный Исаией, далеко превосходит не только вклад
«отдельного Ньютона», но и вклад науки вообще и следует сразу за
вкладом Яхве. Это кажется на первый взгляд невероятным — ведь Исаия
был где-то там и тогда, где пустынники питались акридами, а левиты
хранили скинию Завета, где-то на другом конце Вселенной, в точке,
удаленной от нас еще больше, чем расстояние между демонами и мю-
мезонами (используя метафору Вартофского). А мы здесь и сейчас, за
пределами даже тех «грядущих и грядущих времен», которые грезились
пророкам. Но вдумываясь (или всматриваясь, или вслушиваясь) в интуицию
времени, приходится сделать неожиданный вывод: нас определяет не это
«близкое», окружающее и проницающее нас, а то далекое, которое и
вытеснило его сюда. Если мы формируемы на гигантском прессе, то
«здесь» — дорисовка, контур, а толчок — там.
Разработка интуиции времени только в нашем столетии стала
философской задачей. Имя исходной операции дал Жак Деррида, это его
знаменитое «Differance», слово, имеющее двоякое значение — «отсрочка»
и «различение», дифференциация. Деррида и предположил, что источник
разнообразия сущего (differences) — это эксперименты со временем, и в
первую очередь «откладывание на потом». Операция кажется в высшей
степени простой, но без умения ее совершать вписаться в современную
цивилизацию невозможно.
Если подытожить все суждения европейских мореплавателей
конкистадоров, миссионеров о «дикарях» (XVI-XVIII вв.) о их
«ленивости», беззаботности, «поразительной беспечности» и т.п. и
суммировать в одну «отличительную (difference) особенность», окажется,
что они не владели отсрочкой и в силу этого жили в другом времени,
точнее говоря, жили во временах, а не во Времени.
Гигерич отслеживает интуицию времени, отталкиваясь от Дерриды, и
в тексте, конечно, чувствуется то, что Хэролд Блум назвал «anxiety of
influence» (обеспокоенность влиянием), но это лишь несущая
конструкция, растворяющаяся в результате. А результат гласит: линейное
абстрактное время, то, которое измеряется стрелками часов — не
изначально — оно есть искусственный продукт. Можно даже назвать его
главным фабрикатом, из которого сфабриковано то самое «ближайшее» —
горизонт повседневности, куда устремлена жизнь человека ХХ столетия.
Некоторые вещи, полученные из перекройки времени, были бы совершенно
непонятны не только «иному возможному разуму», но и вообще любому
человеку, не владеющему исходной операцией. Это, например, график,
расписание, или в высшей степени загадочная формула «время — деньги»,
некое сверх-новое заклинание, узурпировавшее вещую силу из прежних
заклинаний и отменившее их.
Попробуем теперь по-иному взглянуть